|
"... Всего точнее, может быть, оказалось бы такое определение:
"материя есть то, что движется"; но это
настолько же бессодержательно, как если бы мы сказали: материя есть
подлежащее предложения, сказуемое которого — "движется". Однако дело в том,
пожалуй, и заключается, что люди в эпоху статики привыкли видеть в роли подлежащего непременно что-нибудь солидное, какой-нибудь
"предмет", а такую неудобную для
статического мышления вещь, как "движение", согласились терпеть лишь в качестве
сказуемого, одного из атрибутов "материи"".
Это
уже что-то вроде акимовского обвинения искровцев в том, что у них в программе нет слова пролетариат в именительном падеже!
Сказать ли: мир есть движущаяся материя или: мир есть материальное
движение, от этого дело не изменяется.
"... Ведь должна же энергия иметь носителя!" — говорят сторонники
материи. — "А почему?" — резонно спрашивает Оствальд. — "Разве природа обязана
состоять из подлежащего и сказуемого?" (стр. 39).
Ответ Оствальда, столь понравившийся в 1899 году Богданову, есть
простой софизм. Разве наши суждения, — можно бы ответить Оствальду, — обязаны
состоять из электронов и эфира? На деле,
мысленное устранение материи как "подлежащего", из "природы",
означаетмолчаливое допущение мысли как "подлежащего" (т. е. как чего-то
первичного, исходного, независимого от материи), в философию. Устраняется-то
не подлежащее, а объективный источник
ощущения, и "подлежащим" становится ощущение, т. е.
философия становится берклианской, как бы ни переряживали потом слово:
ощущение. Оствальд пытался избегнуть этой неминуемой философской альтернативы
(материализм или идеализм) посредством неопределенного употребления слова "энергия", но именно его попытка и показывает лишний
раз тщетность подобных ухищрений. Если энергия есть движение, то вы
только передвинули трудность с подлежащего на
сказуемое, только переделали вопрос: материя ли движется? в вопрос: материальна
ли энергия? Происходит ли превращение энергии вне моего
Предыдущая страница ... 285
Следующая страница ... 287
|