|
свихнулась в идеализм, главным образом, именно потому, что физики не
знали диалектики. Они
боролись с метафизическим (в энгельсовском, а не в позитивистском, т. е. юмистском, смысле этого слова) материализмом, с его
односторонней "механичностью", — и при этом выплескивали из ванны
вместе с водой и ребенка. Отрицая неизменность известных до тех пор элементов
и свойств материи, они скатывались к отрицанию материи, то есть объективной
реальности физического мира. Отрицая абсолютный характер важнейших и основных
законов, они скатывались к отрицанию всякой объективной закономерности в
природе, к объявлению закона природы простой условностью, "ограничением ожидания", "логической необходимостью" и т. п.
Настаивая на приблизительном, относительном характере наших знаний, они
скатывались к отрицанию независимого от познания объекта, приблизительно
верно, относительно правильно отражаемого
этим познанием. И т. д., и т. д. без конца.
Рассуждения Богданова в 1899 году о "неизменной сущности вещей",
рассуждения Валентинова и Юшкевича о "субстанции" и т. д. — все это такие же
плоды незнания диалектики. Неизменно, с точки зрения Энгельса, только одно: это
— отражение человеческим сознанием (когда существует человеческое сознание)
независимо от него существующего и развивающегося внешнего мира. Никакой
другой "неизменности", никакой другой "сущности", никакой "абсолютной
субстанции" в том смысле, в каком разрисовала
эти понятия праздная профессорская философия, для Маркса и Энгельса не
существует. "Сущность" вещей или "субстанция" тоже относительны; они
выражают только углубление человеческого
познания объектов, и если вчера это углубление не шло дальше атома,
сегодня — дальше электрона и эфира, то диалектический материализм настаивает
на временном, относительном, приблизительном характере всех этих вех познания
природы прогрессирующей наукой человека. Электрон так же неисчерпаем, как
и атом, природа бесконечна, но она бесконечно существует, и вот это-то единственно
Предыдущая страница ... 276
Следующая страница ... 278
|