|
"основу
объективной реальности" (480), впадая таким образом в противоречие с критическим
идеализмом. "У вас, — восклицал Фихте по адресу реалистических толкователей
Канта, — земля на ките, а кит на земле. Ваша вещь в себе, которая есть только
мысль, воздействует на наше Ж" (483).
Итак,
Авенариус глубоко заблуждался, воображая, будто он "в первый раз" предпринимает
"очищение опыта" у Канта от априоризма и от вещи в себе, и будто он создает этим "новое" направление в философии. На
самом деле он продолжал старую линию Юма и Беркли,
Шульце-Энезидема и И. Г. Фихте. Авенариус воображал, что он "очищает опыт"
вообще. На самом деле он только очищал агностицизм от кантианства. Он
боролся не против агностицизма Канта (агностицизм есть отрицание объективной
реальности, данной нам в ощущении), а за более чистый агностицизм, за
устранение того противоречащего
агностицизму допущения Канта, будто есть вещь в себе, хотя бы
непознаваемая, интеллигибельная, потусторонняя, — будто есть необходимость и причинность, хотя бы априорная, данная в
мышлении, а не в объективной действительности. Он боролся с Кантом не слева,
как боролись с Кантом материалисты, а справа, как боролись с Кантом
скептики и идеалисты. Он воображал, что шел вперед, а на деле он шел назад, к
той программе критики Канта, которую Куно Фишер, говоря о Шульце-Энезидеме, метко выразил словами: "Критика
чистого разума за вычетом чистого разума" (т. е. априоризма) "есть
скептицизм. Критика чистого разума за вычетом вещи в себе есть берклианский
идеализм" ("История новой философии", нем. изд. 1869 года, т. V, стр. 115).
Тут мы подошли к одному из курьезнейших
эпизодов всей нашей "махиады", всего похода российских махистов против Энгельса
и Маркса. Новейшее открытие Богданова и Базарова, Юшкевича и Валентинова, о
котором они трубят на тысячи ладов, состоит в том, что Плеханов делает "злосчастную попытку помирить
Энгельса с Кантом при помощи компромиссной, чуть-чуть познаваемой, вещи в
себе" ("Очерки", стр. 67
Предыдущая страница ... 204
Следующая страница ... 206
|