| кавычках, как условный термин) "есть агитация, вербовка, организация
революционных сил в
увеличенном масштабе, с двойной энергией, под тройным давлением" .
Это сказано так ясно, что не понять этого могли бы
только люди, совершенно чужие русским
политическим вопросам, или же люди, безнадежно путаные, Konfusionsrathe ("советники путаницы"), как говорят
немцы.
Итак, чего же, наконец, хочет Парвус? Когда он советует силой врываться
в собрания
избирателей, превращать их в рабочие собрания, обсуждать социал-демократические вопросы и восстание,
"вместо рассуждений о том, избрать ли Ивана Фомича или Фому Иваныча" (заметьте:
"вместо", а не вместе, не наряду), — он советует именно активный бойкот. С Парвусом случилось, как видите, маленькое
несчастье: он шел в одну дверь, а попал в другую. Он объявил войну идее
бойкота, а сам высказался (по вопросу об
избирательных собраниях) за активный бойкот, т. е. за единственный вид
бойкота, который обсуждался в русской политической печати.
Конечно,
Парвус может возразить, что условные термины для него не обязательны. Это возражение будет формально справедливо, но по
существу никуда не годно. Обязательно знать то, о чем идет речь. О словах мы
спорить не станем, но политические термины, сложившиеся уже в России,
на месте действия, это — совершившийся факт, который заставит считаться с
собой. Заграничный социал-демократический писатель, который вздумал бы игнорировать эти складывающиеся на месте действия
лозунги, обнаружил бы только самое
узкое и мертвенное литераторское самомнение. Повторяем: ни о каком
другом бойкоте, кроме активного, никто в России не говорил, никто в революционной печати не писал. Парвус имел бы полное
право критиковать термин, отвергать или пояснять иначе его условное
значение и т. д., но игнорировать его, или извращать установившееся уже
значение, значит вносить путаницу в вопрос.
См. настоящий том, стр. 169, 170. Ред.
Предыдущая страница ... 251
Следующая страница ... 253
|