|
"С тех пор, как Плеханов писал названную книжку ("О
задачах социалистов в борьбе с голодом в России"),
много воды утекло, — рассказывает Ломоносов-Мартынов. — Социал-демократы,
которые руководили в течение 10 лет экономической борьбой рабочего класса... не
успели еще дать широкое теоретическое обоснование партийной тактики. Теперь
этот вопрос назрел, и, если бы мы захотели дать такое теоретическое
обоснование, мы несомненно должны были бы значительно углубить те принципы
тактики, которые развивал некогда Плеханов... Мы должны были бы теперь
определить разницу между пропагандой и
агитацией иначе, чем это сделал Плеханов" (Мартынов только что привел слова
Плеханова: "пропагандист дает много идей одному лицу или нескольким лицам, а
агитатор дает только одну или только несколько идей, зато он дает их
целой массе лиц"). "Под пропагандой мы понимали бы революционное освещение всего
настоящего строя или частичных его проявлений, безразлично, — делается ли это в форме доступной для единиц или для широкой
массы. Под агитацией, в строгом смысле слова (sic!), мы понимали бы
призыв массы к известным конкретным действиям, способствование непосредственному
революционному вмешательству пролетариата в общественную жизнь".
Поздравляем русскую — да и международную — социал-демократию с
новой, мартыновской, терминологией, более
строгой и более глубокой. До сих пор мы думали (вместе с Плехановым, да и со
всеми вожаками международного рабочего движения), что пропагандист, если
он берет, например, тот же вопрос о безработице, должен разъяснить капиталистическую природу кризисов,
показать причину их неизбежности в современном обществе, обрисовать
необходимость его преобразования в социалистическое общество и т. д. Одним словом, он должен дать "много идей",
настолько много, что сразу все эти идеи, во всей их совокупности, будут
усваиваться лишь немногими (сравнительно) лицами. Агитатор же, говоря о том же
вопросе, возьмет самый известный всем его слушателям и самый выдающийся
пример, — скажем, смерть от голодания безработной семьи, усиление нищенства и
т. п. — и направит все свои усилия на то, чтобы,
пользуясь этим, всем и каждому знакомым фактом, дать "массе" одну идею: идею о бессмысленности противоречия между ростом
богатства и ростом нищеты, постарается возбудить в массе
недовольство и возмущение этой вопи-
ЧТО ДЕЛАТЬ?__________________________________ 67
ющей несправедливостью, предоставляя полное объяснение этого противоречия
пропагандисту. Пропагандист
действует поэтому главным образом печатным, агитатор — живым словом.
От пропагандиста требуются не те качества, что от агитатора. Каутского и
Лафарга мы назовем, например, пропагандистами, Бебеля и Геда — агитаторами. Выделять же третью область или третью функцию
практической деятельности, относя к этой функции "призыв массы к
известным конкретным действиям", есть величайшая несуразица, ибо "призыв"; как
единичный акт, либо естественно и неизбежно дополняет собой и теоретический трактат, и пропагандистскую брошюру, и
агитационную речь, либо составляет чисто исполнительную функцию. В самом
деле, возьмите, например, теперешнюю борьбу
германских социал-демократов против хлебных пошлин. Теоретики пишут
исследования о таможенной политике, "призывая", скажем, бороться за торговые
договоры и за свободу торговли; пропагандист делает то же в журнале, агитатор —
в публичных речах. "Конкретные действия" массы — в данный момент представляют из себя подпись петиций рейхстагу о неповышении
хлебных пошлин. Призыв к этим действиям исходит посредственно от
теоретиков, пропагандистов и агитаторов, непосредственно — от тех рабочих,
которые разносят по фабрикам и по всяческим частным квартирам подписные листы.
По "мартыновской терминологии" выходит, что Каутский и Бебель — оба
пропагандисты, а разносчики подписных листов — агитаторы, не так ли?
Пример немцев напомнил мне немецкое слово Verballhornung, по-русски буквально: обалгорнивание. Иван
Балгорн был лейпцигский издатель в XVI веке;
издал он букварь, причем поместил, по
обычаю, и рисунок, изображающий петуха; но только вместо обычного изображения петуха со шпорами на ногах
он изобразил петуха без шпор, но с парой яиц около него. А на обложке букваря
добавил: "исправленное издание Ивана Балгорна". Вот с тех пор
немцы и говорят Verballhornung
про такое "исправление", которое
на деле есть ухудшение. И невольно вспоминаешь про Балгорна,
Предыдущая страница ... 64
Следующая страница ... 68
|