|
В общем
инстинктивном сознании гнета, тяготеющего над всею учащеюся молодежью, в общем
болезненном самочувствии, вызываемом этим
гнетом среди молодежи всех учебных заведений, и заключается та сила небольшой, но сознательной кучки
юношей, о которой говорил г. профессор, которая в состоянии
загипнотизировать и направить куда угодно, на забастовки, на разные беспорядки,
целые толпы молодежи, по-видимому, совсем не склонной к беспорядкам. — Так
бывает на всех фабриках!
Затем, помнится
мне, указывали на то, что не следует кадить студентам; не следует к ним
проявлять сочувствие во время их беспорядков;
это проявление сочувствия возбуждало их к новым беспорядкам, что
иллюстрировалось и примерами, т. е. разными случаями; — по этому поводу я,
во-первых, замечу, что в разнообразной путанице и пестроте всевозможных случаев
при беспорядках нельзя ни на какие из них
указать, как на доказательные, так как всяким случаям найдется множество
других, противоречащих им, — а возможно останавливаться лишь на общих
признаках, которые я и постараюсь вкратце разобрать.
Студенчество,
как нам всем известно, далеко не избаловано, ему не только не кадили (я не
говорю о 40-х годах), но оно и не пользовалось и особенным сочувствием
общества; во времена же его беспорядков общество относилось к студентам либо
совсем равнодушно, либо больше даже чем отрицательно, обвиняя исключительно их
и не зная и не желая даже знать о причинах, вызвавших эти беспорядки (давали
веру лишь враждебным студенчеству правительственным сообщениям, не сомневаясь в
их правдивости; в первый раз, кажется, общество усомнилось в этом), — так что
о каком-нибудь каждении и говорить нечего.
Не ожидая себе поддержки ни среди интеллигентного общества вообще, ни
среди профессоров и университетского
начальства, студенчество, наконец, стало искать себе сочувствия в различных
народных элементах, и мы видим, что студенчеству
это более или менее, наконец, и удалось; оно стало приобретать
понемногу сочувствие народной толпы.
Чтобы
убедиться в этом, стоит только вспомнить разницу отношения толпы к студентам во
времена охотнорядских избиений и теперь. И
в этом скрывается большая беда: беда не в сочувствии вообще, но в односторонности
этого сочувствия, в демагогическом оттенке, который оно принимает.
Отсутствие
какого бы то ни было сочувствия и содействия учащейся молодежи со стороны
солидной интеллигенции, а поэтому образовавшееся недоверие бросают
волею-неволею нашу молодежь в руки демагогов и революционеров; она становится
орудием их, и в ней самой, тоже волею-неволею, все более и более развиваются
демагогические элементы, удаляющие ее от мирного культурного развития и от существующего
порядка (если это только можно назвать порядком) в враждебный лагерь.
Мы сами на себя должны пенять, если молодежь перестанет доверять нам;
мы ничем не заслужили ее доверия!
Предыдущая страница ... 344
Следующая страница ... 346
|