| оспаривать. Но они не задаются вопросом, какие материальные условия
повели к этому. При
крепостном праве, разумеется, ничего подобного быть не могло, — и вот народник приветствует "освободительную" реформу, не
замечая, что он впадает в такой же
близорукий оптимизм, как буржуазные историки, про которых Маркс сказал, что они
смотрят на крестьянскую реформу сквозь clair obscur "эмансипации", не замечая, что эта "эмансипация" состояла только в
замене одной формы другою, в замене феодального прибавочного продукта
буржуазною прибавочного стоимостью. Совершенно то же самое было и у нас. Именно
система "стародворянского" хозяйства, привязывавшая население к месту, раздроблявшая его на кучки подданных отдельных
вотчинников, и создавала придавленность личности. И далее, — именно
капитализм, оторвавший личность от всех
крепостных уз, поставил ее в самостоятельные отношения к рынку, сделав
ее товаровладельцем (и в качестве такового — равной всякому другому товаровладельцу),
и создал подъем чувства личности. Если гг. народники фарисейски ужасаются,
когда им говорят о прогрессивности русского капитализма, то это только потому, что они не задумываются над вопросом о
материальных условиях тех "благ прогресса", которые знаменуют
пореформенную Россию. Если г. Михайловский начинает свою "социологию" с "личности", протестующей против русского
капитализма, как случайного и временного уклонения России с правильного
пути, то он уже тут побивает сам себя, не понимая, что только капитализм и
создал условия, сделавшие возможным этот протест личности. — На этом примере
мы видим еще раз, в каком изменении нуждается аргументация г. Струве. Вопрос
следовало свести целиком на почву русской
действительности, на почву выяснения того, что есть, и почему есть именно так,
а не иначе: народники недаром всю свою социологию строили на том, что вместо
анализа действительности рассуждали о том, что "мо-
— завуалированность. Ред.
Предыдущая страница ... 433
Следующая страница ... 435
|