|
данной
общественной формации исключительно производственными отношениями — он тем не менее везде и постоянно прослеживал
соответствующие этим производственным отношениям надстройки, облекал скелет
плотью и кровью. Потому-то "Капитал" и имел
такой гигантский успех, что эта книга "немецкого экономиста" показала читателю
всю капиталистическую общественную формацию как живую — с ее бытовыми сторонами, с фактическим социальным проявлением
присущего производственным отношениям антагонизма классов, с буржуазной
политической надстройкой, охраняющей господство класса капиталистов, с
буржуазными идеями свободы, равенства и т. п., с буржуазными семейными
отношениями. Понятно теперь, что сравнение с Дарвином вполне точно: "Капитал" —
это не что иное, как "несколько обобщающих, теснейшим образом между собою связанных идей, венчающих целый Монблан
фактического материала". И если кто, читая "Капитал", сумел не заметить этих
обобщающих идей, то это уже вина не Маркса, который даже в предисловии,
как мы видели, указал на эти идеи. Мало того, такое сравнение правильно не
только с внешней стороны (неизвестно почему особенно заинтересовавшей г.
Михайловского), но и с внутренней. Как Дарвин положил конец воззрению на виды животных и растений, как на ничем не
связанные, случайные, "богом созданные" и неизменяемые, и впервые
поставил биологию на вполне научную почву, установив изменяемость видов и
преемственность между ними, — так и Маркс положил конец воззрению на общество,
как на механический агрегат индивидов,
допускающий всякие изменения по воле начальства (или, все равно, по воле общества
и правительства), возникающий и изменяющийся случайно, и впервые поставил социологию на научную почву, установив понятие
общественно-экономической формации, как совокупности данных
производственных отношений, установив, что развитие таких формаций есть
естественно-исторический процесс.
Теперь —
со времени появления "Капитала" — материалистическое понимание истории уже не гипотеза,
Предыдущая страница ... 138
Следующая страница ... 140
|