|
и медные трубы", либо ребячество со стороны тех, кто "не прошел"
настоящего искуса. Для
настоящего революционера самой большой опасностью, — может быть, даже
единственной опасностью, — является преувеличение революционности, забвение граней и условий уместного и успешного применения
революционных приемов. Настоящие революционеры на этом больше всего
ломали себе шею, когда начинали писать "революцию" с большой буквы, возводить
"революцию" в нечто почти божественное, терять голову, терять способность самым
хладнокровным и трезвым образом соображать, взвешивать, проверять, в какой
момент, при каких обстоятельствах, в какой области действия надо уметь действовать
по-революционному и в какой момент, при каких обстоятельствах и в какой
области действия надо уметь перейти к действию реформистскому. Настоящие революционеры погибнут (в смысле не внешнего
поражения, а внутреннего провала их дела) лишь в том случае, — но
погибнут наверняка в том случае, — если потеряют трезвость и вздумают, будто
"великая, победоносная, мировая" революция
обязательно все и всякие задачи при всяких обстоятельствах во всех областях
действия может и должна решать по-революционному.
Кто "вздумает" такую вещь, тот погиб, ибо он вздумал
глупость в коренном вопросе, а
во время ожесточенной войны (революция есть самая ожесточенная война) карой за глупость бывает поражение.
Откуда
следует, что "великая, победоносная, мировая" революция может и должна
применять только революционные приемы? Ниоткуда этого не следует. И это прямо и
безусловно неверно. Неверность этого ясна сама собой на основании чисто
теоретических положений, если не сходить с
почвы марксизма. Неверность этого подтверждается и опытом нашей революции. Теоретически: во время революции делаются
глупости, как и во всякое другое время, — говорил Энгельс , — и говорил
правду. Надо стараться поменьше их делать
и поскорее исправлять сделанные, учитывая как можно трезвее, какие задачи
и когда
Предыдущая страница ... 222
Следующая страница ... 224
|