|
фической. Белогвардейские военспецы в Кронштадте, ряд спецов, а не один
Козловский, разрабатывают
план десанта в Ораниенбаум, план, испугавший колеблющуюся меньшевистски-эсеровски-беспартийную
массу. Свыше полусотни заграничных белогвардейских
русских газет развивают бешеную по энергии кампанию "за Кронштадт". Крупные
банки, все силы финансового капитала открывают сборы на помощь Кронштадту.
Умный вождь буржуазии и помещиков, кадет Милюков, терпеливо разъясняет дурачку
Виктору Чернову прямо (а сидящим в питерской тюрьме по их связи с Кронштадтом меньшевикам Дану и Рожкову косвенно), что
не к чему торопиться с учредилкой, что можно и должно высказаться за
Советскую власть — только без большевиков.
Конечно, не трудно быть умнее таких самовлюбленных дурачков, как
Чернов, герой мелкобуржуазной фразы, или как Мартов, рыцарь подделанного "под
марксизм" мещанского реформизма. Не в том собственно и дело, что Милюков, как
личность, умнее, а в том, что партийный вождь крупной буржуазии яснее видит,
лучше понимает классовую суть дела и
политические взаимоотношения в силу своего классового положения, чем
вожди мелкой буржуазии, Черновы и Мартовы. Ибо буржуазия есть действительно
классовая сила, которая при капитализме господствует неизбежно и в монархии и в самой что ни на есть демократической
республике, пользуясь также неизбежно поддержкой всемирной буржуазии. А
мелкая буржуазия, то есть все герои второго Интернационала и
Интернационала "два с половиной", не может быть ничем иным, по экономической
сути дела, как выражением классового бессилия, — отсюда колебания, фраза,
беспомощность. В 1789 году мелкие буржуа могли еще быть великими революционерами;
в 1848 году они были смешны и жалки; в 1917—1921 годах они — отвратительные
пособники реакции, прямые лакеи ее, по их действительной роли, все равно, зовут ли их Черновыми и Мартовыми или Каутскими,
Макдональдами и так далее и тому
подобное.
Предыдущая страница ... 237
Следующая страница ... 239
|