|
Переход от капитализма к коммунизму есть
целая историческая эпоха. Пока она не закончилась, у эксплуататоров неизбежно остается надежда на
реставрацию, а эта надежда превращается в попытки реставрации. И
после первого серьезного поражения, свергнутые
эксплуататоры, которые не ожидали своего свержения, не верили в него, не допускали
мысли о нем, с удесятеренной энергией, с бешеной страстью, с ненавистью,
возросшей во сто крат, бросаются в бой за возвращение отнятого "рая", за их
семьи, которые жили так сладко и которые теперь "простонародная сволочь"
осуждает на разорение и нищету (или на "простой" труд...). А за
эксплуататорами-капиталистами тянется
широкая масса мелкой буржуазии, про которую десятки лет исторического опыта всех
стран свидетельствуют, что она шатается и колеблется, сегодня идет за пролетариатом, завтра пугается трудностей переворота,
впадает в панику от первого поражения или полупоражения рабочих,
нервничает, мечется, хныкает, перебегает из лагеря в лагерь... как наши меньшевики и эсеры.
И при таком положении вещей, в эпоху отчаянной, обостренной войны,
когда историей ставятся на очередь дня вопросы о бытии или небытии вековых и
тысячелетних привилегий, — толковать о большинстве и меньшинстве, о чистой
демократии, о ненадобности диктатуры, о равенстве эксплуататора с
эксплуатируемым!! Какая бездна тупоумия,
какая пропасть филистерства нужна для этого!
Но десятилетия сравнительно "мирного" капитализма, 1871—1914
годов, накопили в прилаживающихся к
оппортунизму социалистических партиях авгиевы конюшни филистерства, узколобия,
ренегатства...
* * *
Читатель
заметил, вероятно, что Каутский в приведенной выше цитате из его книги говорит
о посягательстве на всеобщее избирательное право (называя его — в скобках будь
замечено — глубоким источни-
Предыдущая страница ... 263
Следующая страница ... 265
|