|
"Дела Народа", только чтобы эта революция свалилась с неба, а не
родилась и не росла на земле,
залитой кровью в четырехлетней империалистской бойне народов, среди миллионов и
миллионов людей, измученных, истерзанных, одичавших в этой бойне.
Они слыхали и признавали "теоретически", что
революцию следует сравнивать с актом родов, но, когда дошло до дела, они позорно струсили, и свое
хныканье дрянных душонок превратили в
перепев злобных выходок буржуазии против восстания пролетариата.
Возьмем описание акта родов в литературе, — те описания, когда целью авторов было правдивое восстановление всей тяжести, всех
мук, всех ужасов этого акта, например, Эмиля Золя "La joie de vivre" ("Радость жизни") или "Записки врача"
Вересаева. Рождение человека связано с таким
актом, который превращает женщину в измученный, истерзанный, обезумевший от боли, окровавленный, полумертвый кусок
мяса. Но согласился ли бы кто-нибудь
признать человеком такого "индивида", который видел бы только это в
любви, в ее последствиях, в превращении женщины в мать? Кто на этом основании
зарекался бы от любви и от деторождения?
Роды
бывают легкие и бывают тяжелые. Маркс и Энгельс, основатели научного социализма,
говорили всегда о долгих муках родов, неизбежно связанных с переходом от
капитализма к социализму. И Энгельс,
анализируя последствия всемирной войны, просто и ясно описывает тот бесспорный
и очевидный факт, что революция, следующая за войной, связанная с войной
(а еще больше — добавим от себя — вспыхнувшая во время войны, вынужденная расти и держаться во время окружающей ее
всемирной войны), что такая революция есть особенно тяжелый случай
родов.
В ясном сознании этого факта, Энгельс особенно осторожно
говорит о рождении социализма
гибнущим в всемирной войне капиталистическим обществом, "Только один результат
(всемирной войны), — говорит он, — абсолютно несомненен: всеобщее истощение и
Предыдущая страница ... 475
Следующая страница ... 477
|