|
ставьте эту психологию с объективными, материальными условиями его
общественной жизни. До Октябрьской революции он не видел еще на деле,
чтобы имущие, эксплуататорские
классы действительно чем-нибудь для них действительно серьезным пожертвовали, поступились в его пользу. Он не видел еще,
чтобы ему дали много раз обещанную землю и волю, дали мир, поступились
интересами "великодержавности" и великодержавных тайных договоров, поступились капиталом и прибылями. Он увидал
это только после 25 октября 1917 года, когда он сам взял это
силой и силой же должен был отстаивать
взятое от Керенских, Гоцов, Гегечкори, Дутовых, Корниловых. Понятно, что известное время все его внимание, все
помыслы, все силы души устремлены только на то, чтобы вздохнуть,
выпрямиться, развернуться, взять ближайшие блага жизни, которые можно взять и
которых не давали ему свергнутые эксплуататоры. Понятно, что известное время необходимо на то, чтобы рядовой
представитель массы не только увидал сам, не только убедился, но и
почувствовал, что так просто "взять", хапнуть, урвать нельзя, что это ведет
к усилению разрухи, к гибели, к возврату Корниловых. Соответственный перелом в
условиях жизни (а следовательно, и в психологии) рядовой трудящейся массы только-только начинается. И вся наша
задача, задача партии коммунистов (большевиков), являющейся сознательным
выразителем стремления эксплуатируемых к освобождению, — осознать этот
перелом, понять его необходимость, встать во главе истомленной и устало ищущей
выхода массы, повести ее по верному пути, по пути трудовой дисциплины, по пути согласования задач митингования о б условиях
работы и задач беспрекословного повиновения воле советского
руководителя, диктатора, во время работы.
Над
"митингованием" смеются, а еще чаще по поводу него злобно шипят буржуа,
меньшевики, новожизненцы, видящие только хаос, бестолочь, взрывы мелкособственнического
эгоизма. Но без митингования масса угнетенных никогда не смогла бы перейти от
Предыдущая страница ... 200
Следующая страница ... 202
|