|
наступало
быстро. Мы говорим: если история идет таким образом, нам предстоит сменить
мир, возвратиться к войне, — и это, может быть, предстоит на днях. Каждый человек
должен быть готовым. Нет тени сомнения для меня, что немцы подготавливаются за
Нарвой, если правда, что она не была взята, как говорят во всех газетах; не в
Нарве, а под Нарвой; не в Пскове, а под
Псковом немцы собирают свою регулярную армию, свои железные дороги, чтобы следующим прыжком захватить Петроград.
Этот зверь прыгает хорошо. Он это показал. Он прыгнет еще раз. В этом
нет ни тени сомнений. Поэтому надо быть готовым, надо уметь не фанфаронить, а
брать даже один день передышки, ибо даже
одним днем можно воспользоваться для эвакуации Питера, взятие которого будет
стоить неслыханных мучений для сотен тысяч наших пролетариев. Я еще раз скажу,
что готов подписать и буду считать обязанностью подписать в двадцать
раз, в сто раз более унизительный договор, чтобы получить хоть несколько дней
для эвакуации Питера, ибо я облегчаю этим мучения рабочих, которые иначе могут
подпасть под иго немцев; я облегчаю вывоз из Питера тех материалов, пороха и
пр., которые нам нужны, потому что я — оборонец, потому что я стою за
подготовку армии — пусть в самом отдаленном тылу, где лечат сейчас теперешнюю
демобилизованную больную армию.
Мы не знаем, какова будет передышка, — будем пытаться ловить
момент. Может быть, передышка будет больше,
а может быть, она продлится всего несколько дней. Все может быть, этого никто
не знает, не может знать потому, что все величайшие державы связаны,
стеснены, принуждены бороться на нескольких фронтах. Поведение Гофмана
определяется, с одной стороны, тем, что надо разбить Советскую республику, а с
другой стороны — тем, что у него на целом ряде фронтов война, а с третьей
стороны — тем, что в Германии революция зреет, растет, и Гофман это знает, он
не может, как утверждают, сию минуту взять
Питер, взять Москву. Но он может это сделать завтра, это вполне воз-
Предыдущая страница ... 23
Следующая страница ... 25
|