|
востока Европы и
доброй доли Азии, неприлично было бы забывать о громадном значении
национального вопроса; — особенно в такой стране, которую справедливо называют
"тюрьмой народов"; — в такое время, когда именно на дальнем востоке Европы и в Азии капитализм будит к жизни и к сознанию
целый ряд "новых", больших и малых наций; — в такой момент, когда
царская монархия поставила под ружье миллионы великороссов и "инородцев", чтобы "решить" целый ряд национальных вопросов
сообразно интересам совета объединенного дворянства и Гучковых с
Крестовниковыми, Долгоруковыми, Кутлерами,
Родичевыми.
Чуждо
ли нам, великорусским сознательным пролетариям, чувство национальной гордости? Конечно, нет! Мы любим свой язык и свою
родину, мы больше всего работаем над
тем, чтобы ее трудящиеся массы (т. е. 9/ю ее населения)
поднять до сознательной жизни
демократов и социалистов. Нам больнее всего видеть и чувствовать, каким насилиям,
гнету и издевательствам подвергают нашу прекрасную родину царские палачи, дворяне
и капиталисты. Мы гордимся тем, что эти насилия вызывали отпор из нашей среды, из среды великорусов, что эта среда
выдвинула Радищева, декабристов, революционеров-разночинцев 70-х годов,
что великорусский рабочий класс создал в 1905 году могучую революционную партию
масс, что великорусский мужик начал в то же время
становиться демократом, начал свергать попа и помещика.
Мы
помним, как полвека тому назад великорусский демократ Чернышевский, отдавая
свою жизнь делу революции, сказал: "жалкая нация, нация рабов, сверху донизу — все рабы"116. Откровенные и
прикровенные рабы-великороссы (рабы по отношению к царской монархии) не любят вспоминать об этих
словах. А, по-нашему, это были слова настоящей любви к родине, любви,
тоскующей вследствие отсутствия революционности в массах великорусского
населения. Тогда ее не было. Теперь ее мало, но она уже есть. Мы полны чувства
национальной гордости, ибо великорусская
Предыдущая страница ... 105
Следующая страница ... 108
|