|
добавляя:
"так же будет и с революцией, когда она победит, она будет бороться с контрреволюцией" (здесь "опытный" оратор смешным
образом обмолвился, употребив почему-то
исключительно будущее время). Г-н В. Маклаков несколько раз повторял, что он обвиняет правительство "не за борьбу со
смутой, с революцией, а за борьбу с самим
порядком".
Г-н
В. Маклаков сравнивал Столыпина с пожарным, который бьет стекла в пылающем доме.
Отсюда видно ясно, что основной тон и главное
содержание этой знаменательной речи
— отнюдь не профессорство и не доктринерство, а горячая, настойчивая контрреволюционность. На этом тем больше необходимо
останавливаться, чем усерднее газетная шумиха о мелких подробностях "конфликта"
заслоняет суть дела. Нельзя понять политики
либерализма и ее классовых корней, не усвоив этой основной характерной черты ее.
Поразительное и забавное непонимание дела обнаруживает "Луч",
когда он восклицает: "не худший ли вид доктринерства заключается в преклонении
перед государственной мудростью Бисмарка,
который, что бы ни говорили, всегда оставался человеком железа и крови?"
При
чем же тут доктринерство, господа? Совсем это невпопад. В. Маклаков яснее
ясного говорит, что одобряет "борьбу со смутой и с революцией", одобряет
"пожарного", и, разумеется, В. Маклаков
превосходно понимает, что это как раз и значит: железо и кровь. В. Маклаков
яснее ясного говорит, что он именно за такую политику под условием
ее успеха! Бить стекла надо — учит он — не бойтесь бить стекла, мы с вами
не сентиментальные люди, не профессора, не
доктринеры, но бить надо так, как Бисмарк, т. е. с успехом, укрепляя союз
буржуазии с помещиками.
А
вы — обращается В. Маклаков к правительству — бьете стекла зря, как
хулиган, а не как пожарный.
Бисмарк был представителем
контрреволюционных помещиков Германии. Он понял, что спасти их (на несколько
десятилетий) можно только прочным союзом с контрреволюционной либеральной буржуазией. Ему
Предыдущая страница ... 247
Следующая страница ... 250
|