|
черно-желтого
пуришкевичевского "парламента" о крахе монархии, о республике, о второй
революции. Эту заслугу с.-д. депутатов III Думы тем определеннее необходимо подчеркнуть, чем чаще слышатся
подленькие оппортунистические речи недовольных такими выступлениями лжесоциал-демократов из "Голоса Социал-Демократа"
или "Дела Жизни"31.
Но
такого сочетания политических симптомов поворота: присоединение всей оппозиции
к с.-д., заявление в либерально-монархической, "лояльной", "ответственной" и
трусливой "Речи" о конфликтном положении, брожение в массах в связи с запросом
в Думе, известия цензурной печати о "тревожном настроении" деревни, — такого
сочетания еще не бывало. После
прошлогодних демонстраций "муромцевских" и "толстовских" — после стачек
1910 и 1911 годов — после прошлогодней студенческой "истории", отмеченное
явление, несомненно, еще подкрепляет убеждение в том, что первый период русской контрреволюции, период полного
затишья, мертвого успокоения, виселиц и самоубийств, разгула реакции и
разгула всяческого, особенно либерального, ренегатства, — этот период кончился.
Начался второй период в истории контрреволюции: период, когда полное уныние и зачастую "дикий" испуг проходит, когда
заметно крепнет в самых различных и в самых широких слоях сознание —
или, если не сознание, то ощущение, что "так дальше нельзя", что "перемена"
нужна, необходима, неизбежна, когда начинается тяготение, полуинстинктивное,
сплошь да рядом не определившееся еще
тяготение к поддержке протеста и борьбы.
Разумеется, было бы легкомысленно преувеличивать
значение этих симптомов и воображать, что подъем налицо. Этого еще нет. В
контрреволюции чувствуются не те черты, которые отличают первый ее период, но контрреволюция еще
царит, мнит себя непоколебимой. На очереди дня по-прежнему стоит, говоря
словами декабрьской 1908 года резолюции РСДРП, "длительная задача воспитания,
обучения и организации" пролетариата33.
Но начало поворота заставляет нас с
Предыдущая страница ... 10
Следующая страница ... 13
|