|
о том, что "наделение" реально означало в массе случаев обеспечение
помещичьих хозяйств дешевыми и прикрепленными к месту рабочими руками, дешевым
кабальным трудом, постольку
они опускались (часто не сознавая этого) до точки зрения либерализма, до точки
зрения либерального буржуа или даже либерального помещика; — постольку они объективно становились защитниками
такого типа капиталистической эволюции,
которая всего более отягощена помещичьими традициями, всего более связана с
крепостническим прошлым, всего медленнее, всего тяжелее от него освобождается.
Поскольку же народники, не впадая в идеализацию реформы 1861 года,
горячо и искренне отстаивали наименьшие платежи и наибольшие, без всякого ограничения,
"наделы", при наибольшей культурной, правовой и прочей самостоятельности
крестьянина, постольку они были буржуазными
демократами. Их единственным недостатком было то, что их демократизм был далеко не всегда последователен и
решителен, причем буржуазный
характер его оставался ими несознанным. У нас, между прочим будь сказано, даже
и по сю пору самые "левые" социал-народники понимают нередко слово "буржуазный"
в указанном сочетании, как нечто вроде... "политики", тогда как на самом деле термин буржуазная демократия есть
единственно точная, с точки зрения марксизма, научная характеристика.
Эта
двоякая, либеральная и демократическая, тенденция в народничестве вполне ясно наметилась
уже в эпоху реформы 1861 года. Мы не можем здесь останавливаться подробнее на анализе этих тенденций, в частности на
связи утопического социализма со
второй из них, и ограничимся простым указанием на различие идейно-политических направлений,
скажем, Кавелина, с одной стороны, и Чернышевского, с другой.
Если бросить общий взгляд на изменение всего уклада
российского государства в 1861
году, то необходимо признать, что это изменение было шагом по пути превращения феодальной монархии в буржуазную монархию.
Предыдущая страница ... 164
Следующая страница ... 166
|