|
теперь, после
пережитого опыта, можно от нее ожидать чего-либо, кроме окончательного развала
России" (стр. 32).
И думский
вождь самой крупной буржуазной партии и популярный в либеральном "обществе"
правокадетский публицист ("Вехи" выходят пятым изданием) — оба жалуются,
оба стонут, оба констатируют, что они изолированы. Изолированы идейно
среди максималистов реакции и
"максималистов" революции, среди героев черной сотни и "вздыхающих о
новой революции" (либералов?), — "изолированы в Думе и в стране".
Это изолирование "центра", изолирование буржуазии, желающей изменения
старого режима, но не
желающей борьбы с ним, желающей "обновления" царизма, по боящейся свержения
его, — явление не новое в истории русской революции. В 1905 году, когда неуклонно росло массовое революционное
движение, нанося удар за ударом царизму, "изолированными" чувствовали
себя и кадеты и октябристы. Кадеты (тогдашние "освобожденцы"99)
начали упираться уже после б августа 1905 г., высказываясь против бойкота
булыгинской Думы. Октябристы окончательно "уперлись" после 17 октября. В
1906—1907 гг. кадеты были "изолированы" в обеих Думах, бессильны использовать свое большинство, беспомощны в метаниях между
царизмом и революцией, между черносотенными помещиками и
пролетарски-крестьянским натиском. Несмотря на большинство в обеих Думах,
кадеты были все время изолированы, были сжаты между Треповым и подлинным
революционным движением и бесславно сошли со сцены, не одержав ни единой
победы. В 1908—1909 гг. октябристы были в большинстве в III Думе, шли рука об руку с правительством,
поддерживали его не за страх, а за совесть, — и они вынуждены признать теперь, что на деле командовали не они, а
черносотенцы, что октябристская буржуазия изолирована.
Таковы итоги относительно исторической роли буржуазии в
русской буржуазной революции.
Опыт пятилетия (1905—1909 годы), наиболее богатого событиями и наиболее
открыто развернувшего борьбу масс, борьбу
ЗА ЧТО БОРОТЬСЯ?_______________________________ 213
классов в
России, доказал фактически, что оба крыла нашей буржуазии, и кадетское и
октябристское, оказались на деле нейтрализованными
борьбой революции и контрреволюции, оказались бессильными,
беспомощными, жалкими, мечущимися между враждебными
лагерями.
Своими
беспрерывными изменами революции буржуазия вполне заслужила те грубые пинки,
те надругательства, то оплевание, которые достаются ей в течение столь долгого
времени от черносотенного царизма, от царско-помещичьей черной сотни. И,
конечно, не какие-нибудь особые моральные свойства вызвали эти измены со
стороны буржуазии и это историческое возмездие, полученное ею, а противоречивое
экономическое положение капиталистического
класса в нашей революции. Этот класс боялся революции больше, чем
реакции, победы народа — больше, чем сохранения царизма, конфискации помещичьих
земель — больше, чем сохранения власти крепостников. Буржуазия не принадлежала
к тем элементам, которым нечего было терять в великой революционной битве.
Таким элементом в нашей буржуазной революции был только пролетариат, а за ним миллионы разоренного крестьянства.
Русская революция подтвердила тот вывод, который сделан был
Энгельсом из истории великих буржуазных
революций Запада, именно: чтобы добиться даже только того, что непосредственно
необходимо буржуазии, революции надо было зайти дальше требований
буржуазии100. И пролетариат России вел, ведет и поведет нашу
революцию вперед, толкая события дальше того, где бы их хотели остановить
капиталисты и либералы.
В банкетной кампании 1904 года либералы всячески удерживали с.-д.,
боясь их бурного вмешательства. Рабочие не дали себя запугать призраком
запуганного либерала и повели движение вперед, к 9-му января, к всероссийской
волне непрерывных стачек.
Либеральная буржуазия, вплоть до
"нелегальных" в ту пору "освобожденцев", звала пролетариат к участию в булыгинской Думе. Пролетариат не
дал себя
Предыдущая страница ... 210
Следующая страница ... 214
|