|
принадлежит
к миру понятий, а не к миру восприятий". Для Пирсона, надо заметить, восприятия или чувственные
впечатления "и есть" вне нас существующая действительность. "В том единообразии, с которым повторяются известные ряды
восприятий, в той рутине восприятий нет никакой внутренней необходимости; но
необходимым условием существования мыслящих существ является наличность
рутины восприятий. Необходимость
заключается, следовательно, в природе мыслящего существа, а не в самих восприятиях;
она является продуктом познавательной способности" (р. 139).
Наш махист, с которым полную солидарность выражает неоднократно "сам"
Э. Мах, благополучно пришел
таким образом к чисто кантианскому идеализму: человек дает законы природе, а не природа человеку! Не в том
дело, чтобы повторять за Кантом учение об априорности, — это определяет
не идеалистическую линию в философии, а особую формулировку этой линии, — а в
том, что разум, мышление, сознание являются здесь первичным, природа —
вторичным. Не разум есть частичка природы, один из высших продуктов ее,
отражение ее процессов, а природа есть частичка разума, который само собою растягивается таким образом из
обыкновенного, простого, всем знакомого человеческого разума в
"чрезмерный", как говорил И. Дицген, таинственный, божественный разум. Кантианско-махистская формула: "человек дает законы
природе" есть формула фидеизма. Если наши махисты делают большие глаза,
читая у Энгельса, что основной отличительный признак материализма есть принятие
за первичное природы, а не духа, — то это показывает только, до какой степени
они неспособны отличать действительно важные философские направления от
профессорской игры в ученость и в мудреные
словечки.
И.
Петцольдт, излагающий и развивающий Авенариуса в своей двухтомной работе, может
служить прекрасным образчиком реакционной схоластики махизма. "Еще и поныне, —
вещает он, — 150 лет спустя после Юма, субстанциальность и причинность пара-
Предыдущая страница ... 165
Следующая страница ... 167
|