| ЗП
обе первые Думы,
показывает лучше всяких длинных рассуждений, что хранители самодержавия видят перед собой живого врага,
что борьбу с революцией они не считают конченной, что возрождение
революции стоит перед ними ежеминутно, как самая реальная и непосредственная
угроза. С мертвым врагом так не борются. Мертвого так не ненавидят. Простоватый
г. Балаклеев наивно выразил этот общий дух всех правых речей. Сказавши, что,
конечно, указ 9 ноября нельзя отвергнуть, ибо он выражает высочайшую волю, он вместе с тем заявил: "Гг. члены
Государственной думы! Мы живем во
время революции, которая, по моему глубокому убеждению, далеко еще не закончилась"
(364). Г-н Балаклеев боится "революционного происхождения" закона 9/XI, боится, как бы он не разжег новой борьбы.
"Мы переживаем тяжкий кризис, — говорил он, — и чем он окончится, неизвестно.
Воображение рисует самые мрачные картины, но наш долг заключается в том, чтобы
не поддерживать в народе смуту и раздор".
Второе
особенно важное обстоятельство относится к экономической и специально аграрной
программе правых. Это — защита ими частной собственности крестьян на землю, защита, красной нитью проходящая через все
их речи вплоть до обер-попа Митрофанушки (епископа Митрофана), который
говорил сейчас же после докладчика, видимо желая припугнуть демократических, но
забитых деревенских "батюшек", и, с забавными
усилиями стараясь побороть в себе привычку к юродству и к семинарскому языку
("община есть изначальное явление"), "выговаривал" такие фразы: "жизнь развивается
в направлении все большей и большей индивидуальности личности"; "полезным нужно признать устройство нового быта
крестьян наших по образцу западноевропейских фермеров" (69).
Спрашивается, почему класс помещиков и класс
капиталистов так энергично защищает и во II и в III Думе частную собственность крестьян на
землю? Только потому, что таково "последнее правительственное распоряжение"?
Конечно, нет! Это распоряжение
Предыдущая страница ... 310
Следующая страница ... 312
|