|
классовой
опоры в массах, выкидывают за борт все, чему они учились, и провозглашают
"пересмотр", т. е. возврат к старенькому хламу, к революционному
кустарничеству, к раздробленной деятельности
группок. Никакой героизм этих группок и отдельных лиц в террористической борьбе не изменит того, что
деятельность их, как людей партии, есть проявление распада.
И чрезвычайно важно усвоить себе ту истину, — подтверждаемую опытом всех
стран, переживших поражения революции, — что одна и та же психология, одна и та же классовая особенность, напр., мелкой
буржуазии, проявляется и в унынии оппортуниста и в отчаянии террориста.
"Все
согласны, что нет надежды на вооруженное восстание в более или менее ближайшем
будущем". Подумайте над этой хлесткой и шаблонной фразой. Люди, очевидно,
никогда не задумывались над объективными условиями, порождающими сначала
широкий политический кризис, а потом, при обострении этого кризиса, гражданскую
войну. Люди заучили наизусть "лозунг" вооруженного восстания, не поняв
значения и условий применимости этого
лозунга. Поэтому так легко и бросают они непродуманные, на веру взятые,
лозунги после первых же поражений революции. А если бы эти люди ценили
марксизм, как единственную революционную теорию XX века, если бы они поучились
истории русского революционного движения, то они увидели бы различие между фразой и развитием действительно
революционных лозунгов. Социал-демократы не ставили "лозунга" восстания
ни в 1901 г., когда демонстрации заставили Кричевского и Мартынова закричать о
"штурме", ни в 1902 и 1903 гг., когда покойный Надеждин обозвал план старой
"Искры" "литературщиной". Лозунг восстания поставили только после 9-го января
1905 г., когда ни единому человеку нельзя уже было сомневаться в том, что
общенациональный политический кризис разразился, что он обостряется в
непосредственном движении масс не по дням, а по часам. И в несколько месяцев этот кризис довел до восстания.
Предыдущая страница ... 142
Следующая страница ... 144
|