|
революциях
XIX века. Дело в том, что тот слой, который
составлял ядро революционной демократии в Европе, — цеховое городское ремесло,
городская буржуазия и мелкая буржуазия, — в России должны были повернуть
к контрреволюционному либерализму.
Сознательность социалистического пролетариата, идущего рука об руку с международной
армией социалистического переворота в Европе, — крайняя революционность
мужика, доведенного вековым гнетом крепостников до самого отчаянного положения
и до требования конфискации помещичьих земель, — вот какие обстоятельства
бросили русский либерализм гораздо сильнее, чем европейский, в объятия
контрреволюции. На русский рабочий класс
поэтому с особенной силой легла задача: сохранить традиции революционной
борьбы, от которой спешат отречься интеллигенция и мещанство, развить и укрепить эти традиции, внедрить их в сознание
широких масс народа, донести их до следующего подъема неизбежного
демократического движения.
Сами рабочие стихийно ведут именно такую линию. Они слишком страстно
переживали великую
октябрьскую и декабрьскую борьбу. Они слишком явно видели изменение своего
положения только в зависимости от этой непосредственно революционной борьбы. Они говорят теперь или, по крайней мере,
чувствуют все, как тот ткач, который заявил в письме в свой
профессиональный орган: фабриканты отобрали наши завоевания, подмастерья опять по-прежнему издеваются над
нами, погодите, придет опять 1905 год.
Погодите,
придет опять 1905 год. Вот как смотрят рабочие. Для них этот год борьбы дал
образец того, что делать. Для интеллигенции и ренегатствующего
мещанства, это — "сумасшедший год", это образец того, чего не делать. Для
пролетариата переработка и критическое усвоение опыта революции должны
состоять в том, чтобы научиться применять тогдашние методы борьбы более
успешно, чтобы ту же октябрьскую стачечную и декабрьскую вооруженную
борьбу сделать
Предыдущая страница ... 39
Следующая страница ... 41
|