|
с народом. Другой оратор, г. Раевский, ставит вопрос отвлеченнее: "Мы
всегда стояли на
принципиальной почве, а на тактическом пути вступаем в компромисс. Выйдет так,
что мы осудили булыгинский проект, но нам уже очень захотелось стать народными
представителями. Не пойдем на этот скользкий путь". Это, конечно, маленькая
гипербола г. Раевского, ибо освобожденцы никогда
не стояли на принципиальной почве. Неверно также сводить вопрос к
голому отрицанию компромисса: революционеры социал-демократы, усвоившие дух марксизма, не преминули бы заметить оратору,
что смешно отрицать абсолютно навязываемые жизнью компромиссы, что суть
не в этом, а в ясном сознании и неуклонном
преследовании при всяких обстоятельствах целей борьбы, Но, повторяем, буржуазному демократу чужда в основе своей
материалистическая постановка вопроса. Его сомнения — лишь симптом
глубокого раскола внутри разных слоев
буржуазной демократии. Фразер г. Родичев, говоривший после г. Раевского,
решает вопрос легко: "Мы в свое время протестовали против нового земского положения, но мы в земство пошли... Если бы у нас
были силы для осуществления бойкота, то следовало бы его объявить" (а
не оттого ли "нет сил", почтеннейший, что интересы
собственников враждебны бесповоротной борьбе с самодержавием и враждебны рабочим
и крестьянству?) ... "Первое правило военного искусства: бежать вовремя"... (ей-богу, так и сказал рыцарь тверского
либерализма! А еще смеются либералы над Куропаткиным), "Бойкот будет в
том случае, если мы, войдя в Думу, первое постановление сделаем: "мы уходим. Это не настоящее представительство, без
которого вы все же уже не можете обойтись. Дайте нам настоящее". Это
будет настоящий "бойкот" (ну, конечно! сказать "дайте"! — разве может быть
что-либо более "настоящее" для земского
Балалайкина?113 Недаром они так весело смеялись, когда г. Головин
рассказывал им, как он "без труда
разубедил" московского губернатора насчет опасений, будто земский съезд
объявит себя учредительным собранием).
Предыдущая страница ... 298
Следующая страница ... 301
|