|
людьми: их
оставили на двадцать лет временнообязанными , их оставили — и они по сию пору
остаются — низшим сословием, подлежащим розге, платящим особые подати, не
смеющим свободно выйти из полукрепостной общины, свободно распорядиться своей
землей, свободно поселиться в любой местности государства. Не о великодушии правительства свидетельствует наша крестьянская
реформа; напротив, она является величайшим историческим примером того, до
какой степени изгаженным выходит всякое дело из рук самодержавного правительства. Под давлением военного
поражения, страшных финансовых затруднений и грозных возмущений
крестьян, правительство прямо-таки вынуждено
было освободить их. Сам царь признался, что надо освобождать сверху,
пока не стали освобождать снизу. Но, взявшись за освобождение, правительство сделало все возможное и невозможное, чтобы
удовлетворить алчность "обижаемых" крепостников; правительство но остановилось
даже перед такой гнусностью, как подтасовка людей, призванных
осуществить реформу, — хотя эти люди были призваны из числа дворян же! Мировые
посредники первого призыва были распущены и заменены людьми, не способными отказать крепостникам в объегоривании крестьян и
при самом размежевании земли. И великая реформа не могла быть приведена
в исполнение без помощи военных экзекуций и расстреливания крестьян,
отказывавшихся принимать уставные грамоты151.
Не удивительно, что лучшие люди того времени, сдавленные цензурным
намордником, встретили эту великую реформу проклятьем молчания...
"Освобожденный"
от барщины, крестьянин вышел из рук реформатора таким забитым, обобранным, приниженным, привязанным к
своему наделу, что ему ничего не оставалось, как "добровольно" идти на
барщину. И мужик стал обрабатывать землю своего прежнего барина, "арендуя" у
него свои же отрезные земли, подряжаясь зимой — за ссуду хлеба голодающей семье
— на летнюю работу. Отработки и кабала — вот чем оказался на деле тот
"свободный труд", призвать
Предыдущая страница ... 428
Следующая страница ... 431
|