| ?________________________ 347
когда находишься
под свежим впечатлением смерти близкого человека] — неужели это я, ярый
поклонник Плеханова, говорю о нем теперь с такой злобой и иду, с сжатыми губами и с чертовским холодом на душе, говорить
ему холодные и резкие вещи, объявлять ему почти что о "разрыве отношений"?
Неужели это не дурной сон, а действительность?
Это
впечатление не проходило и во время разговора с В. И. Она не проявляла особенно
резко возбуждения, но видно было, что угнетена была страшно, и упрашивала, молила почти что, нельзя ли нам все же отказаться
от нашего решения, нельзя ли попробовать, может быть, на деле не так страшно,
за работой наладятся отношения, за работой
не так видны будут отталкивающие черты его характера... Это было до последней
степени тяжело — слушать эти искренние просьбы человека, слабого пред Плехановым,
но человека безусловно искреннего и страстно преданного делу, человека, с "героизмом раба" (выражение Арсеньева) несущего
ярмо плехановщины. До такой степени тяжело было, что ей-богу временами
мне казалось, что я расплачусь... Когда идешь за покойником, — расплакаться
всего легче именно в том случае, если начинают говорить слова сожаления, отчаяния...
Ушли мы от П. Б. и В. И. Ушли, пообедали, отправили в Германию
письма, что мы туда едем, чтобы машину приостановили, даже телеграмму об
этом отправили (еще до разговора с Плехановым! !), и ни у одного из нас
не шевельнулось сомнение в нужности того,
что мы делали.
После обеда идем опять в назначенный час к П.
Б. и В. П., у коих уже должен был быть Плеханов. Подходим, они все трое выходят. Здороваемся молча —
впрочем Плеханов старается вести сторонний разговор (мы просили П. Б. и В. И.
предупредить его, так что он уже все знает) — возвращаемся в комнату и садимся.
Арсеньев начинает говорить — сдержанно, сухо и кратко, что мы отчаялись в
возможности вести дело при таких отношениях, какие определились вчера,
что решили уехать в Россию посоветоваться
с тамошними
Предыдущая страница ... 346
Следующая страница ... 348
|