|
самое невероятное
"легкомыслие" и забывчивость, когда с протестом против русского капитализма и буржуазности обращаются к тем, кто
именно и был их носителем и проводником. Про них только и можно
сказать: "своя своих не познаша".
Согласиться
с такой квалификацией пореформенной России и "общества" современному народнику будет не под силу. А чтобы
оспаривать это, ему пришлось бы отрицать буржуазный характер пореформенной
России, отрицать то самое, во имя чего поднимался его отдаленный предок,
народник 70-х годов, и "шел в народ" искать "залогов будущего" у самих
непосредственных производителей. Конечно, современный народник не только решится, чего доброго, отрицать
это, но и станет, пожалуй, доказывать, что в рассматриваемом отношении
произошла перемена к лучшему; но этим он только показал бы всем, кто еще этого
не видит, что он не представляет из себя решительно ничего более, как самого
обыкновенного маленького буржуа.
Как
видит читатель, мне приходится только договаривать положения г. Струве, давать
им иную формулировку, — "то же слово да иначе молвить". Спрашивается, есть ли нужда в этом? Стоит ли останавливаться с такой
подробностью на этих дополнениях и выводах? Не разумеются ли они сами собой?
Мне
кажется, — стоит, по двум причинам. Во-первых, узкий объективизм автора крайне опасен, так как доходит до забвения граней
между старыми, так вкоренившимися в
нашей литературе, профессорскими рассуждениями о путях и судьбах отечества, —
и точной характеристикой действительного процесса, двигаемого такими-то классами.
Этот узкий объективизм, эта невыдержанность марксизма — основной недостаток книги г. Струве, и на нем необходимо особенно
подробно остановиться, чтобы показать, что он вытекает именно не из марксизма,
а из недостаточного проведения его; не из того, чтобы автор видел иные
критерии своей теории, кроме действительности, чтобы он делал другие
практические выводы из доктрины (они невозможны,
Предыдущая страница ... 454
Следующая страница ... 456
|