|
ществления
производства придется поискать других сил и факторов".
Что же, разве это не достаточно ясная и отчетливая мотивировка? Можно
ли оспаривать верность
фактических указаний г. Струве на мысли автора? Разве г. Ник. —он в самом деле принял во внимание классовую борьбу,
свойственную капиталистическому обществу?
Нет. Он говорит об обществе и государстве, забывая эту борьбу, исключая ее. Он говорит, например, что государство
поддерживало капитализм, вместо того, чтобы обобществлять труд через общину и
т. д. Очевидно, что он считает, что государство могло н так и этак поступить, что оно, следовательно, стоит вне
классов. Не ясно ли, что обвинение г-на Струве в употреблении
"жупелов" — вопиюще несправедливо? Не ясно ли, что человек, который
думает, что наше государство — классовое, не может не считать наивным и
реакционным утопистом того, кто обращается к этому государству для
обобществления труда, т. е. для устранения правящих классов? Мало этого. Когда
обвиняют противника в употреблении "жупелов", умалчивая о том воззрении
его, из которого вытек его отзыв, несмотря на ясное формулирование им этого
воззрения, когда притом обвиняют его в подцензурном журнале, куда не может
проникнуть это воззрение, — не следует ли думать, что это — "вовсе
неподходящий прием"?
Пойдем
дальше. Второй довод г. Струве формулирован не менее ясно. Что обобществление
труда помимо капитализма, через общину, — есть воображаемый строй, это
несомненно, ибо его нет в действительности. Эту действительность сам г. Ник.
—он рисует так: до 1861 года производительными единицами были "семья" и "община"
("Очерки", с. 106—107). Это "мелкое, раздробленное, самодовлеющее производство
не могло развиваться значительно, поэтому оно и характерно, как крайне
рутинное, мало производительное". Дальнейшее изменение состояло в том, что
"общественное разделение труда шло
постоянно все глубже и глубже". Следовательно, капитализм разорвал узкие
границы
Предыдущая страница ... 336
Следующая страница ... 338
|