|
(который
недаром погладил по головке г. Михайловского в "Новом Времени" ), пускай себе,
раскланявшись с Марксом, тявкает на него исподтишка: "полемика-де его с
утопистами и идеалистами и без того одностороння", т. е. и без повторения ее
доводов марксистами. Мы никак не можем иначе назвать этих выходок, как
тявканьем, потому что ни одного буквально фактического, определенного,
проверимого возражения им не приведено против этой полемики, так что, — как ни
охотно бы вступили мы в разговор на эту
тему, считая эту полемику крайне важной для разрешения русских социалистических
вопросов, — мы прямо-таки не в состоянии отвечать на тявканье и можем только пожать плечами:
Аи, моська, знать она сильна, коль лает на слона!
Небезынтересно
следующее за сим рассуждение г. Михайловского об исторической необходимости,
так как оно вскрывает перед нами хотя отчасти действительный идейный багаж "нашего известного социолога" (звание,
которым пользуется г. Михайловский
наравне с г. В. В. у либеральных представителей нашего "культурного общества").
Он говорит о "конфликте между идеей исторической необходимости и значением
личной деятельности": общественные деятели заблуждаются, считая себя деятелями,
тогда как они "деемые", "марионетки, подергиваемые из таинственного подполья
имманентными законами исторической необходимости" — такой вывод следует, дескать, из этой идеи, которая посему и
именуется "бесплодной" и "расплывающейся". Не всякому читателю,
пожалуй, понятно, откуда взял всю эту чепуху — марионеток и т. п. — г.
Михайловский. Дело в том, что это один из любимых коньков субъективного
философа — идея о конфликте между детерминизмом и нравственностью, между исторической необходимостью и
значением личности. Он исписал об этом груду
бумаги и наговорил бездну сентиментально-мещанского вздора, чтобы разрешить
этот конфликт в пользу нравственности и роли личности. На самом деле, никакого
тут конфликта нет: он выдуман г. Ми-
Предыдущая страница ... 157
Следующая страница ... 159
|