|
по которому можно
бы опять, смелее, быстрее, прямее двинуться вперед, вверх, к вершине.
Едва ли не будет естественным предположить,
что у человека, оказавшегося в таком положении, являются, — несмотря на то, что он поднялся неслыханно
высоко, — минуты уныния. И, вероятно, эти
минуты были бы многочисленнее, чаще, тяжелее, если бы он мог слышать некоторые голоса снизу,
наблюдающие из безопасного далека, в подзорную трубу, этот опаснейший спуск,
который нельзя даже назвать (по образцу "сменовеховцев") "спуском на тормозах",
ибо тормоз предполагает хорошо рассчитанный, уже испробованный экипаж, заранее подготовленную дорогу, испытанные
уже ранее механизмы. А тут ни экипажа,
ни дороги, вообще ничего, ровно ничего испытанного ранее!
Голоса же
снизу несутся злорадные. Одни злорадствуют открыто, улюлюкают, кричат: сейчас сорвется, так ему и надо, не
сумасшествуй! Другие стараются скрыть свое злорадство, действуя
преимущественно по образцу Иудушки Головлева; они скорбят, вознося очи горе. К
прискорбию, наши опасения оправдываются! Не мы ли, потратившие всю жизнь на подготовку разумного плана
восхождения на эту гору, требовали отсрочки восхождения, пока наш план
не кончен разработкой? И если мы так страстно боролись против пути,
оставляемого теперь и самим безумцем (смотрите, смотрите, он пошел назад, он
спускается вниз, он целыми часами подготовляет себе возможность подвинуться на какой-нибудь аршин! а нас поносил
подлейшими словами, когда мы систематически требовали умеренности и
аккуратности!), — если мы так горячо осуждали безумца и предостерегали всех от
подражания и помощи ему, то мы делали это исключительно
из любви к великому плану восхождения на данную гору, чтобы не
скомпрометировать этот великий план вообще!
К счастью, наш воображаемый путешественник, в условиях
взятого нами примера, не
может слышать голосов этих "истинных друзей" идеи восхождения,
Предыдущая страница ... 414
Следующая страница ... 417
|