|
о теории наступления по отношению к вполне определенной стране и к
вполне определенному периоду.
Мы можем
из нашей борьбы против меньшевиков привести случаи, показывающие, что еще перед
первой революцией встречались лица, сомневавшиеся в том, что революционная
партия должна вести наступление. Если у какого-либо социал-демократа, — тогда
мы все так назывались, — появлялись такие сомнения, мы вступали с ним в борьбу и говорили, что он оппортунист, что он ничего
не понимает в марксизме и в диалектике революционной партии. Разве
партия может спорить о том, допустимо ли вообще революционное наступление? У
нас для того, чтобы найти такие примеры, придется вернуться лет на пятнадцать назад. Если имеется такой центрист или
замаскированный центрист, который оспаривает теорию наступления, то надо
немедленно исключать таких людей. Этот вопрос не может возбуждать споров. Но
тот факт, что мы еще теперь, после
трехлетнего существования Коммунистического Интернационала, спорим о "динамических
тенденциях", о "переходе от пассивности к активности", — стыд и позор.
У нас нет об этом спора с тов. Радеком,
выработавшим совместно с нами эти тезисы. Может быть, было не совсем правильным
начинать в Германии разговоры о теории революционного наступления после того, как действительное
наступление не было подготовлено. Все же мартовское выступление является
большим шагом вперед, несмотря на ошибки
его руководителей23. Но это ничего не значит. Сотни тысяч рабочих
героически боролись. Как бы мужественно ГКРП ни боролась с буржуазией, мы
должны сказать то же, что сказал тов. Радек в одной русской статье
относительно Гельца. Если кто-нибудь, хотя бы анархист, героически
борется с буржуазией, то это, конечно, большое дело, но если сотни тысяч
борются с гнусной провокацией социал-предателей и буржуазией, то это настоящий шаг вперед.
Очень важно относиться критически к своим ошибкам. Мы с
этого начали. Если кто-либо
после борьбы, в которой участвовали сотни тысяч, выступает против
Предыдущая страница ... 27
Следующая страница ... 29
|