|
краха
Советской власти в России, не последовало. Как раз то время, которое дала нам
история для передышки, мы использовали для того, чтобы укрепиться так, чтобы
нас нельзя было взять военной силой. Мы выиграли темп, мы выиграли немножко
времени и только отдали за это очень много пространства. Тогда, помнится,
философствовали, что для того, чтобы
выиграть время, надо отдать пространство. Как раз с теорией философов о
времени и пространстве было поступлено практически и политически; пространства
мы отдали много, но время выиграли такое, в течение которого можно было
окрепнуть. После же этого, когда все империалисты захотели пойти на нас большой
войной, оказалось — нельзя, для большой войны у них не было ни средств, ни сил.
Мы тогда коренных интересов не отдали в
жертву, мы отдали второстепенные и сохранили коренные.
Здесь,
между прочим, встает вопрос об оппортунизме. Оппортунизм состоит в том, чтобы жертвовать коренными интересами, выгадывая
временные частичные выгоды. Вот в чем гвоздь, если брать теоретическое
определение оппортунизма. Тут многие сбивались.
Мы именно на Брестском мире пожертвовали второстепенными, с точки зрения социализма, интересами России, как они
понимаются в патриотическом смысле; мы приносили гигантские жертвы, но
все же это были жертвы второстепенные. Немцы всей душой ненавидели Англию. Они
также ненавидели и большевиков, но мы их поманили,
они влезли. Они все время уверяли, что так далеко, как зашел Наполеон, они не
пойдут, и, действительно, они до Москвы не дошли, но пошли на Украину и там
провалились. Они думали, что многому
научились от Наполеона, но на деле вышло иначе. Мы же выиграли очень много.
Пример Брестского мира научил нас многому. В
настоящее время мы находимся между двумя врагами. Если их обоих нельзя
победить, надо уметь поставить свои силы так, чтобы они передрались между собой, так,
как всегда, когда два вора дерутся, честный человек от этого выигрывает, но, как только мы будем
Предыдущая страница ... 57
Следующая страница ... 59
|