|
мещанства? не выступает ли в истории именно в такие моменты разум масс,
а не разум отдельных
личностей? не становится ли именно тогда массовый разум живой, действенной, а
не кабинетной силой?). Когда непосредственное движение масс придавлено расстрелами, экзекуциями, порками, безработицей и
голодовкой, когда вылезают из щелей клопы содержимой на дубасовские деньги
профессорской науки и начинают вершить
дела за народ от имени масс, продавая и предавая их интересы
горсткам привилегированных, — тогда рыцарям мещанства кажется, что наступила
эпоха успокоенного и спокойного прогресса,
"наступила очередь мысли и разума". Буржуа всегда и везде верен себе: возьмете ли вы "Полярную Звезду"
или "Нашу Жизнь", прочтете ли вы Струве или Бланка, везде одно и то же,
везде эта ограниченная, профессорски-педантская, чиновнически-мертвенная оценка
революционных и реформистских периодов. Первые — периоды безумия, tolle Jahre,
исчезновения мысли и разума. Вторые — периоды "сознательной, систематической"
деятельности.
Не
перетолковывайте моих слов. Не говорите, что я веду речь о предпочтении господами
Бланками тех или иных периодов. Дело вовсе не в предпочтении, — от нашего
субъективного предпочтения не зависит смена исторических периодов. Дело в том,
что в анализе свойств того или иного периода (совершенно независимо от
нашего предпочтения или от наших симпатий) господа Бланки бессовестно извращают
правду. Дело в том, что именно революционные периоды отличаются большей
широтой, большим богатством, большей сознательностью, большей планомерностью,
большей систематичностью, большей
смелостью и яркостью исторического творчества по сравнению с периодами
мещанского, кадетского, реформистского прогресса. А господа Бланки изображают дело навыворот! Они убожество выдают за
исторически-творческое богатство. Они бездеятельность задавленных или
придавленных масс рассматривают, как торжество "систематичности" в
деятельности чиновников, буржуев. Они
Предыдущая страница ... 389
Следующая страница ... 391
|