|
всячески
шли на соглашение с германскими соглашателями, чтобы задушить германскую
революцию ; как эти люди, объявившие Либкнехта честным немцем, как они на этого
честного немца бросились, как бешеная собака, вместе с немецкими империалистами.
Они превзошли все, что можно было, и всякое такое подавление с их стороны
только укрепляло, усиливало нас, подрывало у них почву.
И я думаю, что этот основной опыт, который мы проделали, должен быть
больше всего учтен нами.
Здесь больше всего надо подумать о том, чтобы сделать основой нашей агитации и
пропаганды — анализ, объяснение того, почему мы победили, почему эти жертвы гражданской войны окупились сторицей и
как надо поступить на основании этого
опыта, чтобы одержать победу в другой войне, войне на фронте бескровном, в войне, которая только переменила форму, а ведут
ее против нас все те же старые представители, слуги и вожди старого
капиталистического мира, лишь еще более ретиво, бешено и рьяно. На нашей
революции больше, чем на всякой другой, подтвердился закон, что сила
революции, сила натиска, энергия, решимость и торжество ее победы усиливают
вместе с тем силу сопротивления со стороны буржуазии. Чем мы больше побеждаем, тем больше капиталистические
эксплуататоры учатся объединяться и переходят в более решительные
наступления. Ибо вы все прекрасно помните, — это было не так давно с точки
зрения времени, но давно с точки зрения текущих событий, — вы помните, что
большевизм рассматривали в начале Октябрьской революции, как курьез; и если в
России пришлось очень скоро от этого взгляда отказаться, то от этого взгляда,
который являлся выражением неразвитости, слабости пролетарской революции, отказались
и в Европе. Большевизм стал мировым явлением, рабочая революция подняла голову. Советская система, в которой мы, создавая
ее в октябре, следовали заветам 1905 года, разрабатывая собственный
опыт, эта советская система оказалась всемирно-историческим явлением.
Предыдущая страница ... 243
Следующая страница ... 245
|