|
они теперь
сами это испытали, когда увидели, что большевики брали одну лошадь, а
колчаковцы брали все, — и лошадей и все остальное, и вводили царскую
дисциплину. И теперь крестьяне, видя опыт прошедшего, встречают Красную Армию,
как избавительницу, и говорят, что вместе с
большевиками установится свобода Сибири прочная и полная. (Аплодисмент ы.)
Этот опыт колчакии для нас самый ценный опыт, он нам в небольшом
размере показывает то, что
происходит во всем мире, он показывает нам настоящие источники, — и источники
непобедимые, источники неискоренимые, — того, чем большевики сильны. Мы
казались бессильными, когда Сибирь была в руках наших врагов. Теперь вся эта гигантская сила развалилась. Почему? Потому, что
мы были правы в своей оценке империалистской войны и ее последствий, были
правы, когда говорили, что из этой войны человечество по-старому не
выйдет, — люди так исстрадались, измучились, озлобились на капитализм, что
настанет господство рабочего класса и установится социализм. Тут говорили о "середине", и я прекрасно знаю, что об
этой середине правые эсеры и меньшевики мечтают, что лучшие люди из этих
промежуточных партий мечтают совершенно искренне об этой середине, но мы на
опыте целых стран, на опыте народов знаем, что это пустейшие мечты, потому что
средины нет в этом царстве Учредительного
собрания, где Черновы и Майские начинали еще раз министерские карьеры и где получился
полный развал. Что это — случайность или большевистский наговор? Но ведь этому
никто не поверит! И если они начинали с такой веры в Учредительное собрание и окончили таким развалом, то это еще раз
подтверждает то, что большевики правы, когда говорят: либо диктатура
рабочего класса, диктатура всех трудящихся и победа
над капитализмом, либо самое грязное и кровавое господство буржуазии вплоть до
монархии, которую Колчак установил, как это было в Сибири. И теперь я могу, переходя
от уроков и выводов по отношению к Сибири, закончить небольшим указанием на международное положение.
Предыдущая страница ... 40
Следующая страница ... 42
|