|
когда все комиссары берут себе последние остатки и каждому не хватает и
надо решать: закрыть фабрики
здесь или там, здесь оставить рабочих без работы или там, — мучительный вопрос,
но приходится это делать, потому что угля нет. Уголь — в Донецком бассейне, уголь уничтожен немецким
нашествием. Вы возьмите Бельгию, Польшу, — это типичное явление, всюду
происходит то же самое, как последствие империалистской
войны. Это значит, что безработица и голод предстоят на много лет, ибо есть такие копи, которые, когда они залиты, через
много лет не восстановишь. И тут нам говорят: "Социализм есть повышение
производительности". Книжки вычитали, господа
хорошие, книжки вы писали, в книжках вы ничего не поняли. (Аплодис-м
е н τ ы.)
Конечно, с
точки зрения такого капиталистического общества, которое бы в мирное время
мирно перешло к социализму, у нас не было бы более неотложных задач, как поднятие производительности. Только маленькое
словечко надо сказать: "Если бы". Если бы социализм рождался так
мирно, как господа капиталисты не пожелали позволить ему родиться. Маленькая
нехваточка вышла. Если бы даже не было войны, то все же господа капиталисты все бы сделали, чтобы не допустить такого
мирного развития. Великие революции, даже когда они начинались мирно, как
великая французская революция, кончались бешеными войнами, которые
открывала контрреволюционная буржуазия.
Иначе и быть не может, если на этот вопрос смотреть с точки зрения классовой
борьбы, а не того мещанского фразерства о свободе, равенстве, трудовой
демократии и воле большинства, того мещанского тупоумного фразерства,
которым нас угощают меньшевики, эсеры, вся
эта "демократия". Мирного развития к социализму быть не может. А в
теперешний период, после империалистской войны, смешно говорить, чтобы развитие шло мирно, особенно в стране
разоренной. Возьмите Францию. Франция — победительница, а там наполовину
сократилось производство хлеба. В Англии, я видел в английских буржуазных
газетах, говорят: "Мы теперь
Предыдущая страница ... 357
Следующая страница ... 359
|