|
что он встал только тогда, когда мы взялись за строительство Красной
Армии. Это значило:
построить из угнетенного класса, который был превращен в серую скотину, — армию, полную энтузиазма, и заставить эту армию
использовать самое насильническое, самое отвратительное из того, что
осталось нам в наследство от капитализма.
Это противоречие, стоящее перед нами в
вопросе о Красной Армии, стоит и во всех областях нашего строительства. Возьмите вопрос, которым больше
всего занимались: переход от рабочего
контроля к рабочему управлению промышленностью. После декретов и постановлений Совета Народных Комиссаров и
местных органов Советской власти — все они творили наш политический опыт
в этой области, — Центральному Комитету, в
сущности говоря, приходилось только подытоживать. Он едва ли мог в таком
вопросе руководить в подлинном значении этого слова. Достаточно припомнить,
насколько беспомощны, стихийны и случайны были первые наши декреты и постановления о рабочем контроле над промышленностью. Нам
казалось, что это легко сделать. На практике это привело к тому, что
была доказана необходимость строить, но мы совершенно не ответили на вопрос, как
строить. Каждая национализированная фабрика, каждая область
национализированной промышленности, транспорт, в особенности железнодорожный
транспорт, — самое крупное выражение капиталистического механизма, наиболее централизованно построенное на
основе крупной материальной техники и наиболее необходимое для
государства, — все это воплощало в себе сконцентрированный опыт капитализма и причиняло нам неизмеримые трудности.
Из
этих трудностей мы далеко еще не вылезли и в настоящее время. Вначале мы
смотрели на эти трудности совершенно абстрактно, как революционеры, которые проповедовали,
но совершенно не знали, как взяться за дело. Конечно, масса людей обвиняла
нас, и до сих пор все социалисты и социал-демократы обвиняют нас за то, что мы
взялись за это дело, не зная, как довести
Предыдущая страница ... 139
Следующая страница ... 141
|