|
тех вождей, которые,
подобно Шейдеманам и Каутским, не исполняли своего долга революционной агитации, революционной пропаганды,
революционной работы в массах против их косности, которые действовали
фактически наперерез революционным инстинктам и стремлениям, всегда
тлеющим в глубине массы угнетенного класса. Шей-деманы прямо, грубо, цинично, большей частью корыстно предавали
пролетариат и переходили на сторону буржуазии. Каутскианцы и лонгетисты
делали то же самое, колеблясь, шатаясь, трусливо озираясь на тех, кто силен в
данную минуту. Каутский всеми своими писаниями во время войны угашал революционный
дух вместо того, чтобы поддерживать,
развивать его.
Это останется прямо-таки историческим
памятником мещанского отупения "среднего" вождя немецкой официальной
социал-демократии, что Каутский даже не понимает, какое гигантское теоретическое значение,
какое еще большее агитационное и пропагандистское значение имеет "обвинение"
пролетариев Европы в том, что они предали русскую революцию! Каутский не
понимает, что это "обвинение" есть — при цензурных условиях германской
"империи" — едва ли не единственная форма, в которой не предавшие социализма
немецкие социалисты, Либкнехт и его друзья, выражают свой призыв к немецким рабочим сбросить Шейдеманов и Каутских, оттолкнуть таких
"вождей", освободиться от их
отупляющей и опошляющей проповеди, подняться вопреки им, мимо них,
через них, к революции, на революцию!
Каутский
не понимает этого. Где же ему понять тактику большевиков? Можно ли ожидать от
человека, который отрекается от революции вообще, чтобы он взвесил и оценил
условия развития революции в одном из наиболее "трудных" случаев?
Тактика большевиков была правильной, была единственно интернационалистской
тактикой, ибо она базировалась не на трусливой боязни мировой революции, не на
мещанском "неверии" в нее, не на узконационалистическом желании отстоять
"свое" отечество (отечество
Предыдущая страница ... 302
Следующая страница ... 304
|