|
об этом не имеет
смысла говорить. Пятнадцать лет тому назад споры шли об основной линии и
принципах, споры эти мне приходилось вести, к сожалению, главным образом за границей, а не в России. А теперь речь идет о
государственной власти, а о том, чтобы ею сколько-нибудь поступиться —
об этом не может быть и речи. Недаром Вильсон заявил:
теперь наш враг есть мировой большевизм. Это заявляют буржуа всего мира. Если
они соберутся на нас походом — это значит, что они признали, что большевистская
власть есть не русское только, а мировое явление. Был бы смешон и жалок большевик, который предложил бы буржуазии
какое-нибудь соглашение. Да и когда революционный пожар перекинулся на
целый ряд стран, — ни одно капиталистическое буржуазное
правительство на это не пойдет и пойти не может.
Швейцарская буржуазия, когда дошло дело до последних событий,
говорила прямо: мы не русские, мы вам
власть не отдадим. Капитан Садуль, который присоединился к большевизму,
пишет, что он удивляется, наблюдая удивительную покорность русской буржуазии, и
заявляет, что их французская буржуазия будет поступать не так. Там мы увидим озлобление гораздо большее, и гражданская
война, если она разовьется, примет самые беспощадные формы, и с этой
стороны никаких вопросов поднимать невозможно.
Вопрос совершенно решен практически годом пролетарской
диктатуры, и ни одному крестьянину, ни одному рабочему не может прийти в голову
идти на соглашение с буржуазией.
А что соглашение не есть нечто новое, я совершенно согласен. Я только хотел,
чтобы мы совещались вместе по таким вопросам.
Те обстоятельства, которые меньшевиков и
эсеров и мелкую интеллигенцию особенно оттолкнули от нас, — беспощадная борьба за Брестский мир в
период наступления германского империализма, — эти обстоятельства миновали. Но
что хотя бы временные успехи англо-французов вызовут новые колебания этой
интеллигенции и мелкой демократии, которая
начнет сеять панику и перебегать, мы это прекрасно знаем. Мы
Предыдущая страница ... 224
Следующая страница ... 8
|