|
заколебались гигантски,
отказавшись от блока, т. е. от коалиции, с кадетами.
4) Потому 3—4 июля восстание было бы ошибкой: мы не удержали бы
власти ни физически, ни политически. Физически, несмотря на то, что Питер был
моментами в наших руках, ибо драться,
умирать за обладание Питером наши же рабочие и солдаты тогда не стали бы: не было такого "озверения",
такой кипучей ненависти и к Керенским, и к Церетели —
Черновым, не были еще наши люди закалены опытом преследований большевиков при участии эсеров и
меньшевиков.
Политически
мы не удержали бы власти 3—4 июля, ибо армия и провинция, до корниловщины, могли пойти и пошли бы на Питер.
Теперь
картина совсем иная.
За нами большинство класса, авангарда революции, авангарда
народа, способного увлечь массы.
За нами большинство
народа, ибо уход Чернова есть далеко не единственный, но виднейший,
нагляднейший признак того, что крестьянство от блока эсеров (и от самих эсеров)
земли не получит. А в этом гвоздь общенародного характера революции.
За нами выгода положения партии, твердо знающей свой
путь, при неслыханных колебаниях
и всего империализма, и всего блока меньшевиков с эсерами.
За нами верная победа, ибо народ совсем уже
близок к отчаянию, а мы даем всему народу верный выход, показав значение нашего
руководства всему народу "в дни корниловские", затем предложив компромисс
блокистам и получив отказ от них при условии отнюдь не прекращающихся
колебаний с их стороны.
Величайшей
ошибкой было бы думать, что наше предложение компромисса еще не
отвергнуто, что Демократическое совещание еще может принять его.
Компромисс предлагался от партии к
партиям; иначе он не мог предлагаться. Партии отвергли его. Демократическое совещание есть только совещание,
ничего более. Не надо забывать
одного: в нем не представлено большинство революционного народа,
беднейшее и озлобленное крестьянство. Это совещание меньшинства
Предыдущая страница ... 243
Следующая страница ... 245
|