|
имеют в своих
руках большинство акций и что поэтому русские акционеры бессильны. И разумеется, страна, вывозящая капитал, снимает
сливки: например, берлинский "Немецкий банк", вводя в Берлине акции Сибирского
торгового банка, продержал их год у себя в портфеле, а затем продал по
курсу 193 за 100, т. е. почти вдвое, "заработав" около 6 млн. рублей барыша,
который Гильфердинг назвал "учредительским барышом".
Всю "мощь"
петербургских крупнейших банков автор определяет в 8235 миллионов рублей, почти
8 Ц миллиардов, причем "участие", а вернее господство, заграничных
банков он распределяет так: французские банки — 55%; английские — 10%; немецкие
— 35%. Из этой суммы, 8235 миллионов, функционирующего капитала — 3687 миллионов,
т. е. свыше 40%, приходится, по расчету автора, на синдикаты: Продуголь,
Продамет, синдикаты в нефтяной, металлургической и цементной промышленности.
Следовательно, слияние банкового и промышленного капитала, в связи с
образованием
тл 149
капиталистических монополии, сделало и в
России громадные шаги вперед .
Финансовый капитал, концентрированный в
немногих руках и пользующийся фактической монополией, берет громадную и все возрастающую прибыль от
учредительства, от выпуска фондовых бумаг,
от государственных займов и т. п., закрепляя господство финансовой
олигархии, облагая все общество данью монополистам. Вот — один из бесчисленных
примеров "хозяйничанья" американских трестов, приводимый Гиль-фердингом: в 1887
году Гавемейер основал сахарный трест посредством слияния 15-ти мелких
компаний, общий капитал которых равнялся 6V2 млн. долларов. Капитал же треста был, по американскому выражению,
"разведен водой", определен в 50 миллионов
долларов. "Перекапитализация" усчитывала будущие монопольные прибыли, как стальной трест в той же Америке усчитывает будущие
монопольные прибыли, скупая все больше железорудных земель. И
действительно, сахарный трест установил монопольные
цены и получил такие доходы,
Предыдущая страница ... 349
Следующая страница ... 351
|