|
настолько нет
чутья, что он адресуется — а это возможно в России именно из Думы и пока что
едва ли не только из Думы — не к миллионам крестьян, которые голодают, а к
сотням чиновников, знающих про правила 12 июня 1900 года.
"Правила 12
июня, — говорит г. Дзюбинский, — имели чисто политическое значение; они имели в
виду устранить земские общественные организации и передать это дело
продовольственной помощи населению, передать его всецело в руки
правительства".
"Правила
12 июня имели чисто политическое значение"... Что это за язык? Какой ветхой
стариной отдает от него! Лет 25—30 тому назад, в проклятой памяти 80-ые годы прошлого века, "Русские Ведомости" писали именно
таким языком, критикуя с земской
точки зрения правительство. Проснитесь, г. Дзюбинский! Вы проспали первое десятилетие
XX века. За то время, что вы изволили почивать, старая Россия
умерла, народилась новая Россия. Нельзя говорить с этой новой Россией
таким языком, что в упрек правительству ставится "чисто политическое" значение
его правил. Это — язык гораздо более
реакционный, при всей его благонамеренности, чинности и аккуратной благожелательности,
чем язык реакционеров III Думы. Это — язык такого народа — или такого
отпуганного от всякой политики провинциального чиновника, — который считает
"политику" чем-то вроде наваждения и мечтает о продовольственной кампании "без
политики". С современной Россией можно говорить, только апеллируя от одной политики к другой политике, от политики одного класса
к политике другого класса или других классов, от одного политического
устройства к другому: это азбука не только демократизма, но даже самого
узкого либерализма, если брать серьезное значение этих политических терминов.
Вся речь Дзюбинского проникнута тем же
духом, что ее начало. Он говорит о циркулярах насчет взимания податей, о податном
винте, о льготных тарифах для косарей и ходоков, о том, что семена получаются позже посевов, о выдаче ссуд
под корову — ибо правительству
Предыдущая страница ... 109
Следующая страница ... 111
|