|
в мин.
нар. проев., причем все присутствующие выражали убеждение, что князь может
занять предлагаемый пост лишь под условием ясной и определенной программы всего
министерства, вполне соответствующей условиям политического момента, притом министерства, которому "общество" (припомните, что
понимают под "обществом" все спорящие: рабочие и крестьяне — не
"общество") могло доверять. Весьма может быть, что при этом оценивались личные и политические качества различных
кандидатов, в том числе Дурново и
Столыпина, но ни моя память не сохранила горячей речи, убедившей всех присутствовавших, ни память
последних, к воспоминаниям которых я обратился".
Вот и все деловое "опровержение" г-на Петрункевича,
добавляющего на 48-ми строках
еще ряд колкостей по адресу Трубецкого, что-де память ему изменила, что партия к.-д. союза с Дурново не заключала "и не
допустила члена своей партии кн. Трубецкого вступить в министерство, которое
партия не могла поддерживать".
Ничего нового не прибавляют письма Трубецкого и Петрункевича
в "Речи" от 27-го октября: первый настаивает, что именно Петрункевич "советовал
предпочесть Дурново Столыпину", второй отрицает это.
Что же
получается в итоге?
Г-н Петрункевич заявил, что некоторые члены бюро,
находившиеся в Петербурге, не были уполномочены входить в какие-либо переговоры, но факт переговоров он подтверждает
против своей воли! "На совещании у Петражицкого, — пишет сам г. Петрункевич
("Речь" 27. X.), — мы обсуждали кандидатуру кн.
Трубецкого".
Значит,
переговоры были. Если "партия", как пишет тот же г. Петрункевич, "не допустила"
Трубецкого, значит, переговоры велись от имени партии!
Г-н Петрункевич побивает сам себя с
замечательным искусством. Не было переговоров, но... но было "совещание о
кандидатуре". Не было заседаний бюро партии, но... но было решение партии. Подобные жалкие
увертки характеризуют людей, тщетно пытающихся
спрятаться.
Предыдущая страница ... 99
Следующая страница ... 101
|