|
всего
охотнее совсем бы устранили. У меня часто получается впечатление, что часть наших вождей перестала понимать страдания и
бедствия масс (бурное одобрение), что им чуждо положение масс". А
"повсюду в Германии в массах накопился громадный запас озлобления".
"Мы переживаем,
— говорил в другом месте своей речи Бебель, — такое время, когда особенно непозволительны
гнилые компромиссы. Классовые противоречия не смягчаются, а обостряются. Мы
идем навстречу очень, очень серьезным временам. Что будет после предстоящих
выборов? Подождем и посмотрим. Если дойдет дело до того, что в 1912 году
разразится европейская война, тогда вы увидите, что нам придется пережить, на каком посту придется нам стоять. Наверное, не
на том, который заняли теперь баденцы".
В то время как одни успокаиваются
самодовольно на том положении вещей, которое сделалось в Германии привычным,
Бебель все внимание обращает сам и советует обратить партии на неизбежно предстоящую перемену. "До сих пор
все, что мы пережили, это стычки на аванпостах, мелочи", — говорил Бебель в
заключительном слове. Главная борьба предстоит впереди. И с точки зрения этой
главной борьбы вся тактика оппортунистов
является верхом бесхарактерности и близорукости.
Говоря
о грядущей борьбе, Бебель ограничивается намеками. Ни разу не говорит он прямо
о том, что революция надвигается в Германии, хотя мысль его, несомненно, такова,
— все указания на обострение противоречий, на трудность реформ в Пруссии, на безвыходное положение правительства и командующих
классов, на рост озлобления в массах, на опасность европейской войны, на
усиление экономического гнета в силу дороговизны жизни, объединения
капиталистов в тресты и картели и т. д. и т. д., — все клонит явственно к тому, чтобы выяснить партии и массам неизбежность
революционной борьбы.
Почему
так осторожен Бебель, почему он ограничивается одними наводящими указаниями?
Потому, что нарастающая революция в Германии встречает особую, своеобразную
политическую ситуацию, которая
Предыдущая страница ... 14
Следующая страница ... 16
|