|
за себя; протоколы совещания дадут достаточно материала для
исчерпывающего понимания
резолюций в целом. Задача настоящего извещения — дать указания, касающиеся главным образом внутрифракционного значения
принятых постановлений и резолюций.
Начнем с резолюции "Об
отзовизме и ультиматизме".
Что касается части резолюции, направленной непосредственно против
отзовизма, то она, по
существу, не встретила крупных возражений со стороны представителей оппозиции
на совещании. Оба представителя последней признавали, что отзовизм, поскольку он складывается в определенное течение, все
больше отходит от социал-демократии, что некоторые представители
отзовизма, в частности его признанный вождь, товарищ Ст., успели приобрести даже "некоторый налет анархизма". Борьба упорная
и систематическая с отзовизмом, как течением, единогласно признавалась
на совещании необходимой. Иное дело
ультиматизм.
Оба представителя оппозиции на совещании называли себя
ультиматистами. И оба они, в письменном
заявлении, поданном при голосовании резолюции, заявляли, что они —
ультиматисты, что резолюция предлагает отмежевываться от ультиматизма, что для
них это означало бы отмежеваться от самих себя, под чем они подписаться не
могут. Впоследствии, когда еще некоторые резолюции были приняты против голосов
оппозиции, два представителя последней письменно заявили, что они считают
резолюции совещания незаконными, что,
принимая их, совещание провозглашает раскол фракции, что подчиняться им
и проводить их в жизнь они не будут. На этом инциденте мы остановимся в
дальнейшем изложении подробнее, потому что он формально завершил собой откол
одного из представителей оппозиции, т. Максимова, от расширенной редакции "Пролетария". Здесь же мы хотим подойти к
нему с другой стороны.
При
оценке ультиматизма, как, впрочем, и при оценке того последовательного ультиматизма,
имя которому — отзовизм, приходится, к сожалению, иметь
СОВЕЩАНИЕ РАСШИРЕННОЙ РЕДАКЦИИ
"ПРОЛЕТАРИЯ"
дело не
столько с писанием, сколько с преданием. Ни ультиматизм, ни отзовизм не получили до сих пор своего выражения в
сколько-нибудь цельной "платформе". И приходится брать ультиматизм в
его единственно-конкретном выражении — в требовании предъявить думской
социал-демократической фракции ультиматум быть строго партийной и
подчиняться всем директивам партийных центров или отказаться от депутатских
полномочий. Но утверждать, что такая характеристика ультиматизма вполне верна
и точна, как оказывается, нельзя. И вот
почему. Тов. Марат, один из двух ультиматистов, принимавших участие в
совещании, заявил, что эта характеристика к нему не подходит. Он, т. Марат,
признает, что деятельность социал-демократической думской фракции за последнее
время значительно улучшается и что он и не думает предъявлять ей ультиматум теперь же, немедленно. Он только
находит, что партия должна давить на думскую фракцию всеми средствами,
вплоть до предъявления ей вышеизложенного ультиматума.
С такими ультиматистами сожительство внутри одной фракции,
конечно, возможно. Такой ультиматист должен сводить свой ультиматизм на
нет по мере того, как деятельность
думской фракции улучшается. Такой ультиматизм не исключает, а, напротив,
подразумевает длительную работу партии с
думской фракцией и над фракцией, длительную и упорную работу партии в
смысле умелого использования думской деятельности для нужд агитации и
организации. Раз в деятельности фракции наметилась ясно тенденция к улучшению,
то нужно, следовательно, дальше упорно и настойчиво работать в том же
направлении. Ультиматизм тем самым потеряет постепенно свой объективный смысл. По отношению к таким ультиматистам-большевикам
не может быть речи о расколе. По
отношению к ним едва ли уместно и то отмежевание, о котором идет речь в резолюции "Об отзовизме и ультиматизме"
и в резолюции "Задачи большевиков в партии". Такой ультиматизм —
просто-напросто оттенок в постановке и решении
определенного практического вопроса;
Предыдущая страница ... XXV
Следующая страница ... XXVII
|