|
и фунт
чаю, а иногда спрашивают такое, что с трибуны я и боюсь говорить" (16 апреля,
стр. 2259 стенографического отчета), — черносотенная Дума не вытерпела, раздался
дикий вой с правых скамей. "Что это за издевательство? что за безобразие?" —
вопили черносотенцы, чувствуя, что простая мужицкая речь о поборах с изложением
"таксы" за требы революционизирует массы больше, чем какие угодно теоретические
или тактические противорелигиозные и противоцерковные заявления. И шайка
зубров, отстаивающих самодержавие в III Думе,
запугала своего лакея, председателя Мейен-дорфа, и заставила его лишить слова
Рожкова (социал-демократы, к которым присоединились
некоторые трудовики, к.-д. и пр., подали протест против этого поступка председателя).
Речь трудовика-крестьянина Рожкова, несмотря на
чрезвычайную ее элементарность, превосходпо показала всю пропасть между
лицемерной, рассчитанно-реакционной
защитой религии кадетами и примитивной, бессознательной, рутинной
религиозностью мужика, в котором условия его жизни порождают — против его воли
и помимо его сознания — действительно революционное озлобление против поборов и
готовность решительной борьбы с средневековьем. Кадеты — представители контрреволюционной
буржуазии, которая хочет обновить и укрепить религию против народа. Рожковы —
представители революционной буржуазной демократии, неразвитой, бессознательной,
забитой, несамостоятельной, раздробленной, но таящей в себе далеко и далеко еще
не исчерпанные запасы революционной энергии в борьбе с помещиками, с попами, с самодержавием.
Интеллигент-трудовик
Розанов приближался к кадетам гораздо менее бессознательно, чем Рожков.
Розанов сумел сказать об отделении церкви от государства, как требовании
"левых", но он не удержался от реакционных, мещанских фраз об "изменении
избирательного закона в том направлении, чтобы духовенство было устранено от
участия в политической борьбе". Революционность, которая сама собой
прорывается у
Предыдущая страница ... 436
Следующая страница ... 438
|