|
дать, вы и
отдайте и получите деньги". Депутат Дмовский говорит так: "с землей как хотите, но автономия непременно нужна". В то же
время депутат Караваев говорит так: "и
то и другое нужно, но вали все вместе, а потом будем делить". Церетели говорит:
"нет, господа, делить нельзя, так как правительство пока старое, и оно
этого не позволит. А мы лучше будем стараться, как бы захватить власть, а
потом поделим, как захотим"" (стр. 1615).
Крестьянин схватил, следовательно, как единственное
отличие речи социал-демократа от трудовика, выяснение необходимости борьбы за
власть в государстве, "захват власти". Остальные различия им не уловлены,
показались ему несущественными!
В первой речи Церетели мы видим, действительно, разоблачение того, что "наша
чиновная знать есть и земельная знать" (725). Оратор показал, как "на
протяжении нескольких веков
государственная власть раздавала в частную собственность земли, принадлежавшие всему государству, земли, составлявшие
собственность всего народа" (724). Заявление, внесенное им в конце речи
от имени с.-д. фракции и повторяющее нашу
аграрную программу, осталось не мотивированным и не противопоставленным
программам иных "левых" партий. Мы констатируем это далеко не для того, чтобы
обвинить кого-нибудь, — напротив, первую речь Церетели, короткую,
ясную, сосредоточенную на выяснении
классового характера помещичьего правительства, мы считаем чрезвычайно
удачной, — а для того, чтобы объяснить, почему для правого крестьянина
(вероятно, и для всех крестьян) исчезли специфически социал-демократические
черты нашей программы.
Вторую с.-д. речь по аграрному вопросу произнес в
следующем "аграрном заседании"
Думы (16 заседание, 26 марта 1907) рабочий Фомичев (Таврической губ.), говоривший нередко: "мы, крестьяне". Фомичев дал
страстную отповедь Святополку-Мирскому, знаменитые слова которого:
крестьяне без помещиков — "стадо без пастыря"
сагитировали крестьянских депутатов лучше нескольких других "левых" речей.
"Депутат
Предыдущая страница ... 395
Следующая страница ... 397
|