|
"С того момента, — говорит Либкнехт, — когда пролетариат начинает
выступать, как класс, обособившийся от
буржуазии и по своим интересам враждебный ей, буржуазия перестает быть демократической".
А наши оппортунисты, точно в насмешку над правдой,
величают кадетов (даже в резолюциях партийных с.-д. конференций) демократами,
хотя кадеты отрицают демократизм в своей программе, признают верхнюю палату и
т. п., хотя они предлагали в Государственной думе каторжные законы против собраний и боролись
против образования без разрешения
начальства местных земельных комитетов на основе всеобщего, прямого, равного и
тайного голосования!
Либкнехт
вполне справедливо осуждал употребление слова революция, как пустой фразы.
Когда он говорил о революции, он действительно верил в нее, — он действительно
разбирал все вопросы и все шаги тактики не только с точки зрения интересов
минуты, а с точки зрения коренных интересов всей революции. Либкнехту
случалось, как и русским революционным
с.-д., переживать тяжелые переходы от непосредственно-революционной борьбы к убогой, гнусной,
подло-черносотенной конституции. Либкнехт умел приспособляться к этим
тяжелым переходам, умел работать для пролетариата на всякой, даже самой худой,
почве. Но он не ликовал при этом, переходя от борьбы
против подлой конституции к работе на почве этой конституции, не хихикал над теми, кто все сделал, чтобы не
допустить появления на свет подобной "конституции". "Осторожность"
Либкнехт видел не в том, чтобы поскорее лягнуть ногой падающую (хотя бы временно падающую) революцию,
чтобы поскорее приспособиться к куцей конституции. Нет, старый ветеран
революции видел "осторожность" пролетарского
вождя в том, чтобы позже всех малодушных и трусливых буржуа переходить на почву
"приспособления" к тому, что рождается из временных поражений революции. "Практическая
политика, — говорит Либкнехт, — принуждала нас приспособляться к учреждениям
того общества, в котором мы живем; но каждый новый шаг по
Предыдущая страница ... 217
Следующая страница ... 219
|