|
внимание
всех в гораздо большей, чем прежде, степени на выступлении всеобщем и
единовременном. Кроме того, следует отметить еще одно крайне характерное
обстоятельство: судя по данным из
некоторых крупных центров рабочего движения, напр., из Петербурга,
рабочие не только легко и быстро схватили идею необходимости всеобщего и
единовременного выступления, но, кроме того, твердо стояли за боевое и
решительное выступление. Неудачная мысль о демонстративной (однодневной
или трехдневной) забастовке по поводу роспуска Думы, — мысль, возникшая у
некоторых петербургских меньшевиков, — эта мысль встретила самую решительную
оппозицию со стороны рабочих. Верный
классовый инстинкт и опыт людей, ведших не раз серьезную борьбу, сразу
подсказал им, что дело идет теперь совсем уже не о демонстрации. Демонстрировать мы не будем, говорили рабочие. Мы
пойдем на отчаянную, решительную
борьбу, когда настанет момент общего выступления. Таково было, по всем сведениям, общее мнение петербургских рабочих. Они
поняли, что частичные выступления и особенно демонстрации были бы смешны
после всего пережитого Россией с 1901 года
(год начала широкого демонстрационного движения), что обострение политического кризиса
исключает возможность опять "начать с начала", что правительству, с удовольствием
"отведавшему крови" в декабре, — были бы лишь донельзя выгодны мирные демонстрации. Они обессилили бы без всякой
пользы пролетариат, они помогли бы поупражнять полицейских и солдат над
безоружными, хватая и расстреливая их. Они дали бы только некоторое
подтверждение похвальбе Столыпина, что он одержал победу над революцией, ибо распустил Думу, не обострив этим
антиправительственного движения. Теперь эту похвальбу все и рассматривают как
пустую похвальбу, зная и чувствуя, что борьба еще впереди. Тогда
"демонстрацию" истолковали бы как борьбу, из
нее сделали бы (безнадежную) борьбу, а прекращение демонстрации ославили бы по
всему свету как новое поражение.
Предыдущая страница ... 314
Следующая страница ... 316
|