|
чие!", — писал
свящ. Георгий Гапон после кровавого дня в письме, прочтенном на собрании
либералов. — "У нас нет больше царя. Река крови протекла сегодня между ним и
русским народом. Пора русским рабочим без него начать вести борьбу за народную свободу. Благословляю вас на сегодня. Завтра я
буду среди вас. Сегодня я занят сильно работой на наше дело".
Это не священник Георгий Гапон говорит. Это говорят те тысячи и десятки
тысяч, те миллионы и десятки миллионов русских рабочих и крестьян, которые до
сих пор могли наивно и слепо
верить в царя-батюшку, искать облегчения своего невыносимо тяжелого положения у "самого" царя-батюшки, обвинять во
всех безобразиях, насилиях, произволе и грабеже только обманывающих
царя чиновников. Долгие поколения забитой, одичалой, заброшенной в
медвежьих углах мужицкой жизни укрепляли эту веру. Каждый месяц жизни новой,
городской, промышленной, грамотной России подкапывал и разрушал эту веру. Последнее десятилетие рабочего движения выдвинуло
тысячи передовых пролетариев социал-демократов, которые вполне сознательно
порвали с этой верой. Оно воспитало
десятки тысяч рабочих, у которых классовый инстинкт, окрепший в стачечной
борьбе и в политической агитации, подорвал все основы такой веры. Но за этими
тысячами и десятками тысяч стояли сотни тысяч и миллионы трудящихся и эксплуатируемых, унижаемых и оскорбляемых,
пролетариев и полупролетариев, у которых еще могла оставаться такая
вера. Они не могли идти на восстание, они способны были только просить и умолять. Их чувства и настроение, их уровень
знания и политического опыта выразил
свящ. Георгий Гапон, и в этом состоит историческое значение той роли, которую сыграл в начале русской
революции человек, вчера еще никому неведомый, сегодня ставший героем
дня Петербурга, а за Петербургом всей европейской печати.
Понятно
теперь, почему петербургские социал-демократы, письма которых мы привели выше,
относились вначале и не могли не относиться с недоверием к Гапону.
Предыдущая страница ... 216
Следующая страница ... 218
|